Некоторые рубашки не просвечивают. Эрл Стенли Гарднер

сыра, а кратеры образовались от ударов в головку сыра метеоритов, то и тогда бы этот парень только кивал и поддакивал.

      – Возможно, в этом что-то есть, – неопределенно сказал он.

      – Великий боже, еще бы! – ответил я. – Сделайте трубку из руки, приложите к глазам и посмотрите на нее в круге… Я имею в виду, на картину.

      Он повиновался.

      – Да-да, – сказал торговец с осторожным энтузиазмом.

      – Улавливаете это, не правда ли?

      – Конечно, – согласился он, не решаясь спросить, что именно.

      – Для этой картины определенно нужна круглая лиловая рама, – настаивал я. – С золотой полоской внутри.

      – Круглая! – воскликнул он.

      – Разумеется, – снисходительно ответил я. – Совершенно уверен, художник не одобрил бы обычную прямоугольную раму на этой картине. Ее лейтмотив круг – солнце круглое, круглый ярко-оранжевый ореол вокруг него – вот о чем я толкую. Именно поэтому я смотрел на картину через круглую трубку. Мне казалось, что вы поняли.

      – Понял, понял, – заторопился он. – Просто я думал о том, что технически будет трудно изготовить круглую деревянную раму. Конечно, я понял вашу мысль. Лиловая рама снаружи, чтобы отдыхал глаз, и ободок позолоты внутри для усиления эффекта сияющего солнца.

      – Вот именно! – воскликнул я. – Мне хотелось поговорить об этом с самим художником.

      – Ну, конечно, если вы купите картину, я могу… – с сомнением начал торговец.

      – Разумеется, куплю, – перебил я его. – Неужели вы думаете, что я стал бы отнимать ваше время и беспокоить художника, если бы не собирался купить картину? Конечно, я куплю ее, и это будет удачное помещение денег, потому что в один прекрасный день художник, создавший этот шедевр, станет знаменитым.

      Я достал свой бумажник, открыл отделение, в котором лежали деньги на расходы, и отсчитал три двадцатидолларовые бумажки.

      – Как я могу встретиться с художником? – как бы между прочим поинтересовался я.

      – Я постараюсь устроить встречу, – пообещал торговец.

      – Когда?

      – Ну, я должен связаться с ним и…

      – У него есть телефон?

      – Да.

      – Тогда почему бы вам не позвонить ему сейчас? – предложил я. – Скажите, что один покупатель хочет поговорить о его картине. Мне бы хотелось получить разрешение художника на переделку рамы, ведь для этого картину придется обрезать по углам.

      – Но ведь картина теперь ваша, мистер э-э-э…

      – Биллингс, – подсказал я. – Дональд Биллингс.

      – Картина теперь ваша, и вы можете делать с ней все, что заблагорассудится.

      – Только не с произведением искусства, – нашелся я. – Человек может купить право обладать картиной, любоваться ею, повесить в своем доме, но это не дает ему права уродовать или уничтожать ее. Мне нужно получить разрешение художника.

      Торговец сказал:

      – Уверен, когда я сообщу мистеру Даттону, что вы заплатили пятьдесят семь долларов за картину «Восход над Сахарой», он не будет возражать, даже если вы ее пропустите через мясорубку.