Голос в темноте. Рёко Секигути

и сообщения на автоответчике, пока мы не узнаем правды, пока не смиримся с тем, что оставивший их умер, остаются сообщениями живого?

      Пока мы слышим голос умершего по радио, не зная, что тело, которому он принадлежал, уже исчезло, будет ли умерший всё тем же, каким он был в одном мире с нами?

* * *

      В наше время напоминания о человеке сохраняются главным образом в визуальной форме. Голос присутствует и в видеозаписях, но его редко записывают отдельно, без изображения.

      С некоторых пор смерть означает переход тела в виртуальное существование. Но до изобретения фотографии и звукозаписи, когда тело исчезало, живыми оставались предметы, которые его сопровождали, запах, переданный им одежде.

      И записи – следы жестов человека, если он умел писать.

      И живописные портреты тех, кто мог их себе позволить.

      И волосы.

      Когда-то о человеке напоминал его запах. Сегодня немногие связывают с запахами моменты жизни.

      Флаконы с запахами дней и путешествий – вместо фотоснимков?

      Запах дома в какой-то момент дня, способный воскресить в памяти его атмосферу, всё то, из чего складывался его чувственный мир… Как его сохранить?

      Запах ушедших… Кто его помнит?

      Вообще, нашему обществу неинтересно сохранение непосредственных следов тела, будь то запахи, волосы или записи. Да и предметов, кем-то сделанных, связанных, сшитых, выточенных. Тем более – кожи, самого тела в виде мумии. Остается бестелесное: фотографии и видеоролики.

      Были времена, когда люди обменивались в знак дружбы прядями волос. В том, чтобы держать при себе частичку тела своего друга, не было ничего противоестественного; такой обычай сохранялся еще в двадцатом веке. Но сегодня мы ушли с территории тела в область без запахов и – ведь волосы обращались к осязанию – без прикосновений.

      Голос – единственная часть тела, неподвластная погребению. Можно похоронить голосовые связки, но голос, звуковые волны, – нет.

      Фотографии – это следы тела, голос – его продолжение.

      Казалось бы, кожа и волосы ближе к телу, они свои; можно сказать, они и есть тело. Но всё равно они говорят о человеке меньше, чем тело. Голос говорит за двоих.

      А взгляд? А запах?

      Бывает, что много времени спустя после смерти человека ловишь на себе его взгляд с фотографии. Так выплескивается «настоящее», пространство мгновения. Но этот взгляд быстро сдается образу по воле тела, в котором он укоренен, – тела, определенного во времени. Во всём, кроме взглядов, еще поражающих нас живостью, фотографии, как и их сюжеты, подчинены нашему времени. Что же касается запаха, то он обычно вбирает в себя множество элементов: это не только след человека. К запаху одежды примешиваются частички стирального порошка или духов. Когда он дает о себе знать, в нем тоже выплескивается «настоящее», но только на миг. И потом, мы не в силах сохранить запах надолго, если только не в какой-нибудь осмотеке[2]. Археологи иногда находят в древних гробницах лепестки

2

Осмотека – хранилище ароматов, как правило – духо́в.