Эхо старых книг. Барбара Дэвис

чего вообще запретил читать любые стихи. Некоторое время я держала под кроватью дневник и продолжала писать, но сестра нашла его и донесла. Вот так завершилась моя поэтическая карьера.

      – Сколько вам тогда было?

      – Четырнадцать. Или пятнадцать.

      – С тех пор вы ничего не писали?

      – Нет.

      – А почему бы не взяться снова?

      Пожимаю плечами и отвожу глаза.

      – Нет смысла.

      – Но вам ведь есть что сказать?

      – Вовсе нечего.

      – Вот уж не верю.

      – Я не такая, как вы, – говорю я ровным голосом, пока этот странный сеанс признаний не зашел слишком далеко. – У меня нет глубины. Нет… содержания, думаю, так бы вы это назвали. Если не считать содержанием мой трастовый фонд. Я не из тех, кто путешествует по миру в погоне за мечтами или выступает на конгрессах, как ваша подруга Голди. Когда-то я воображала себя такой, но быстро разочаровалась в подобных идеях. Я именно та, какой вы меня увидели, когда спрашивали о лошадях… Избалованная дочка богатого человека, привыкшая получать все, что захочет.

      – А цена за это – послушание?

      Выдерживаю твой проницательный взгляд, словно бросаю этим вызов.

      – Не жалейте меня.

      – И не думал. Каждый из нас делает свой выбор: бизнес, политика, брак по расчету. Люди называют это компромиссом.

      – И у вас с Голди то же самое? – спрашиваю я, отчаянно желая переключить внимание на тебя. – Компромисс?

      Ты вздыхаешь.

      – Опять Голди. Ладно, спрашивайте. Что вы хотите узнать?

      – Вы двое…

      – …любовники? – заканчиваешь ты. – Не нужно стесняться. Я рад поделиться всеми пикантными подробностями. Только будьте готовы, они довольно мрачные.

      Сижу очень тихо, решив не выдавать своей реакции, даже если подробности меня шокируют.

      – Правда в том, что мои отношения с Голди… – Ты делаешь паузу, потирая подбородок. – Как бы сказать поделикатнее? Носят финансовый характер.

      Забыв о своих намерениях, вытаращиваю глаза.

      – Вы берете у нее деньги? За… Нет. – Я поднимаю руку. – Не важно. Даже знать не хочу.

      – Бог мой! Да у вас грязные мысли, не так ли?

      – У меня? Вы же сами…

      Ты ухмыляешься, как будто я сказала что-то ужасно смешное.

      – Она сейчас покупает новый журнал и предложила мне стать автором колонки. Зарисовки о жизни. Социальные темы. Не совсем Хемингуэй, но какой-никакой заработок, пока не появится что-то получше. И мне придется общаться с американской молодежью, вот как вы. Кто знает, возможно, я даже получу одну-две оплачиваемые командировки по стране.

      – А как же насчет романа, который, как вы говорили, однажды опубликуете? Когда это произойдет?

      Теперь твоя очередь отвести взгляд.

      – Боюсь, до этой мечты пока далеко.

      – Нет времени?

      – Нет пульса.

      – Что это значит?

      – Что