Эхо старых книг. Барбара Дэвис

Когда конюх наконец обнаружил меня и привел в дом, отец так сильно меня тряс, что я сломала молочный зуб.

      Тихий свист возвращает меня в настоящее. Ты стоишь рядом и крутишь головой, осматривая помещение. Высокий деревянный потолок и недавно прорубленные окна, свежий кирпичный настил в центральном проходе, блестящие новенькие двери и украшенные резьбой перегородки между денниками.

      – Вот это да, – говоришь ты наконец. – Шикарно для сарая. Хотя, судя по виду камня, предполагаю, что он не новый.

      – Нет. Дом был построен в 1807 году. Эта постройка появилась чуть позже, хотя тогда в ней, кажется, держали свиней или овец. Когда я была маленькой, здесь жил пони, но нам пришлось поднять крышу, прежде чем привезти новых лошадей.

      – Держу пари, это обошлось вашему отцу в кругленькую сумму.

      Пожимаю плечами, я ведь не имею ни малейшего понятия, сколько все это может стоить.

      – Он отнес это к деловым расходам.

      Ты смотришь на меня с удивлением.

      – Он считает, у вас есть шанс заработать деньги с помощью этого вашего нового хобби?

      – Я имела в виду другой бизнес.

      – Позволите спросить, какой?

      Мне становится смешно. Я тебя почти не знаю – точнее даже, совсем не знаю, – но у меня сложилось впечатление, что ты из тех, кто осмелился бы на что угодно.

      – Это связано с Тедди, – тихо отвечаю. – С тем, что я согласилась выйти за него замуж.

      – А, понимаю. Ваш отец думал, что, если он уступит насчет лошадей, вы увидите достоинства той жизни, которую получите в качестве жены Тедди, и с большей вероятностью примете его предложение.

      – Что-то вроде того.

      – То есть… подкуп.

      – Так действует мой отец. Покупает все, что захочет. – «И сокрушает то, чего не может купить», – думаю я, но не говорю вслух. Я и так уже наговорила лишнего. – Давайте же познакомимся с лошадьми.

      Я рада, что ты идешь за мной молча, оставляя свои домыслы невысказанными. Если повезет, лошади увлекут тебя настолько, что к этой теме мы уже не вернемся. Говорить с тобой об отце кажется неправильным. Не потому, что мне, вероятно, придется врать, а потому, что меня воспитали в убеждении, что семейные дела должны оставаться внутри семьи. Это правило отец вбил в голову всем нам: моей матери, сестре и мне. Верность семье и послушание ее главе – то есть ему. Я видела, что происходит, когда данное правило нарушают.

      – Сколько лошадей вы здесь держите? – спрашиваешь ты, возвращая меня в реальность.

      – На данный момент здесь шесть денников, но заняты только четыре. – Я указываю на первые два стойла слева. – Эти две строго для верховой езды.

      На нас смотрят две пары любопытных глаз: первая принадлежит чалой по имени Бонни Герл, вторая – толстому черному мерину моей сестры, получившему кличку Ниппер из-за его склонности кусаться. Меня он, правда, ни разу не кусал, а вот Сиси никогда не любила животных – да и людей, если уж на то пошло.

      Бонни Герл фыркает, когда мы к ней подходим,