Златая цепь. Наталья Гайс

никаких гениев и избранных, святых и грешников, созидателей и разрушителей. Там, в мире, мы не делаем ничего такого, чего бы уже не было здесь. Но когда мы вернулись с того света, Мэо порекомендовал, словно прочтя мои мысли, продолжать работу над частицами. Странный Мэо… Я спросил, зачем? Ведь все равно у них это есть. На что он ответил, что я немного путаю. Есть на СИНе, есть у врага, а у них нет. А они Охра. И они на Земле. Но как же так? Он называл врагами тех, с кем плотно работал бок о бок. Фиалковоглазая женщина лишь кивала и улыбалась. В конце встречи он назвал ее Флореттой.

      Перед моим отправлением домой мы прогулялись по Охре, у берега моря и мне почудилось, что я не вдыхал воздуха чище. Они словно ждали этого, а может снова прочли мои мысли и, указав рукой в небо, пояснили, что там невидимый купол. А воздух искусственный. И вся это биосфера тоже создана искусственно. И если я не помогу им с частицами, то так будет и дальше. И Земля никогда не будет восстановлена. Я долго всматривался ввысь, пытаясь разглядеть тот самый купол и снова подумал, что все это сон. Потом я невольно глотнул кристальный воздух ртом, желая им напиться на прощанье и сказал, что я конечно же продолжу работу над частицами, о которых ничего не знаю, но разве у них нет настоящих ученых? Флоретта сказала, что нет. Меня удивили ее яркие, чуть раскосые глаза. Они были прекрасны и не лгали. Еще она сказала, что их мало и им некогда. А я теперь свой. И мне можно доверять.

      Когда мы сидели в парке, к нам подошел мужчина в очках и назвался Фернандо Ктахом. Плотный такой мужчина, с палочкой и маленькой бородкой. Попросил меня быть осторожным, обратившись по имени, хотя я и не представился. "Как же мала Охра…" – подумал я. Что же это за страна такая? Что за беда настигла Землю?

      Ктах улыбнулся и напомнил мне, что здесь я могу быть абсолютно спокоен. Я ответил, что догадался об этом и восторженно рассмеялся. Но они кажется не заметили этого, так как были отчего-то грустны. Мне даже показалось на секунду, что кроме их троих в этой стране никого больше нет. Но, к счастью, я ошибся. Когда мы возвращались к моему тоннелю, я увидел много идущих по улицам людей. И я видел гуляющего просто так слона, но ни одного храма я не увидел в этой стране.

      Я уходил на закате. И он ничем не отличался от обычного, естественного заката. И на лицах моих новых друзей я видел столько тоски и рока, что мне было жаль их оставлять. Но я хотел обратно – в свой убогий, теперешний дом, где ждал меня мой горячий чай и книги. Где мог я работать над своими частицами и новым телом, придавая ему сильную проводимость".

      И это все, что есть у Илария о них – далеких, отчаянных, первых… Он счастливчик, он видел их глаза, слышал голоса. Мне никогда не повторить столь счастливый опыт. Та Охра теперь под запретом. Но я потолкую о них немного. Совсем чуть-чуть… О Мэо, например.

      Был такой сотрудник в Охре, как Матиас Голландер. Появился он с первых дней основания и, как сказано в "Повествовании Ро Динаро о великих сердцах", с ним была Вероника Светлова. Так вот, ходят слухи, что