Форма допуска. Галина Врублевская

результат можно и в спецблокнот набело переписать, чтобы спецотдел не привязывался. Но то Вадик! Старина Николаев иначе к вопросам секретности подходит. Он будто священнодействует, когда вечером, поплевав на личную печатку, пришлепывает ее к размягченному пластилину. Контрольная нитка стережет сохранность замочка. А днем, в промежутке между вскрытием и запечатыванием пломбы, он шуршит листами белесой кальки, извлеченными из чемодана.

      Кальки, «синьки»3 – ох этот ужасный канцелярит – становились страницами будущих отчетов. Их сверяли с рукописным текстом в блокноте (с пронумерованными листами, прошитом нитками и закрепленными сургучной печатью). Николаев считал эту сверку архиважным делом, и всегда привлекал девушек-помощниц, к мужчинам не обращался.

      Увидев, что я не тороплюсь тащить стул, ведущий повторил просьбу-приказ. Я медлю, мое самолюбие задето. Я ведь теперь не лаборантка-практикантка, мог бы для такой работы и девушку-техника привлечь. Я же с сегодняшнего дня – инженер. Но в комнате, кроме нас двоих, никого нет, придется мне идти к нему на вычитку, раз я ничем не занята. На мое счастье дверь приоткрывается, и я вижу круглое лицо нашего «Жванецкого».

      Он просит зайти в его кабинет для продолжения разговора. Я тотчас отлипаю от своего стула, и, не дожидаясь позволения Николаева, бегу в кабинет шефа.

      Начальник озадачивает меня творческой работой: требуется рассчитать интенсивность звука в каюте корабля – другое дело! Тема знакомая, проходили ее еще на четвертом курсе, надо только выполнить расчет с заданными параметрами. Мне все ясно, я и спешу на рабочее место: не терпится приступить к настоящей работе!

      За время моего отсутствия общая комната снова наполнилась народом. И постоянные обитатели вернулись, и незнакомая сотрудница из соседнего сектора пожаловала, стоит посреди комнаты, рука в бок, говорит о путевке на базу отдыха. Я прислушалась: возмущается! Обижена, что при жеребьевке ей не досталось путевки. Наши сотрудники поддерживают ее возмущение – им тоже в разное время не досталось дефицитных вещей или услуг. Позже я убедилась, в институте на социальную сферу выделялось мало средств. Не хватало мест в детские лагеря и на базы отдыха, рядовые инженеры и младшие научные сотрудники с трудом выбивали поездки в санаторий или турпутевку по стране. Говорят, так было не везде. Мои знакомые, работающие на заводах, по их словам, подобных проблем не имели. Рабочий класс, а заодно и обслуживающих его инженеров снабжали чуть лучше.

      В беспутный разговор о путевках врезался прокуренный голос Николаева, он монотонно читал проверяемый текст. Пока я ходила к шефу, «начальник чемодана» нашел себе помощницу, ну и слава богу. Она с карандашом в руке вылавливала замеченные опечатки в чистовике. А я пыталась отгородиться от этой какофонии, сосредоточиться среди шумного базара над искомыми децибелами шума в расчете.

3

«Синьки» – предшественники ксероксных копий, представляли бледно-лиловые листы бумаги, запорошенные мелкими синими точечками.