Лягушонок и Мистер Совершенство. Марина Дмитриева

блондинистая уродка и дура! – словно в беспамятстве выкрикивала Инна. – Сама ты такая!

      – Лягушонок, отпусти!

      – Лягушонок, – засмеялись вокруг.

      Мучители не далеко разбежались, конечно, ведь это так интересно: понаблюдать за потасовкой двух девчонок.

      – Хватит, чего вы тут столпились! Глазеете! Уходите! Чтобы я больше никого не видел рядом с Рыжей, а то приду и уши надеру! Каждому!

      Девчонка в руках сводной сумасшедшей уже откровенно истерила, рыдала навзрыд.

      – Инна, – почти ласково прошептал я, – отпусти, ты ведь добрая девочка. Не уподобляйся ей.

      Тонкие пальчики разжались, по щекам с редкими бледными конопушками покатились слезы. Заплаканная, с перекособоченной, кое-где разорванной одеждой, торчащими в разные стороны рыжими спиралями волос, она вызвала еще больше брезгливой жалости.

      – Быстро все разошлись! Или я сейчас прямиком к директору пойду!

      Только, помнится, к директору обратился не я, а мама той самой девочки, которую трепала безбашенная сестренка. Типа хулиганка напала на ее ангела. И мне долго пришлось объяснять всем ситуацию, что ангел с крысиными хвостиками во многом сама виновата, лягушка хоть и бешеная, но без причины на хороших людей не бросается.

      Нельзя безнаказанно унижать Лягушонка, она мало кому это спускала. По правде говоря, она только мне это спускала, и то не всегда.

      Вскоре все малолетние истязатели разбежались, на стадионе остались только я, Инна и ее толстый дружок.

      Лягушонок вдруг бросилась ко мне и обняла за талию, словно благодаря, мокрое от слез личико прислонилось к моей белой рубашке, будто я ей действительно близкий человек, любимый старший брат. Инна, не в силах успокоиться, смешно шмыгала носом, а худые плечи рыжей безобразины продолжали вздрагивать. Моя брезгливость только увеличилась, тогда мне совсем не понравилось быть ее спасителем.

      Невольно отстранил от себя плачущую нелепость.

      – Ну, все, Лягушонок, перестать реветь, пойдем домой… Сама небось задиралась, кого угодно достанешь своим змеиным языком!

      – Они первыми начали обзываться, – недовольно насупилась Инна.

      – И что, обязательно отвечать?!

      – Обязательно! – убежденно ответила рыжая, грозно сверкнув болотными глазами. – Я не хочу быть жалкой.

      В ней всегда было слишком много гордыни…

      – Ладно, пойдем домой, ты тоже беги, пухлый…

      – Я Коля, – вдруг набычился сестренкин дружок.

      Чего-то в центре позорного круга не выказывал свой характер. Задним числом каждый может быть смелым.

      – Да хоть Толя, по правде говоря, мне начхать.

      Рыжая снова блеснула зелеными глазищами, сейчас, наверное, и мне достанется, что посмел обидеть ее приятеля.

      – Не зови его пухлым!

      – А то что?! И мне вцепишься в волосы?

      – Я буду звать тебя тухлым.

      – Договорились, – нагло улыбнулся я, – пошли домой, родители волнуются.

      Но звала Инна меня