Окно с видом на счастье. II том. Наталья Игоревна Соснина

терпеливо проговорил Пономаренко. – На кой туда-то всех везут? Что, других больниц нету?

      – Да как бы есть… – Адов начал приходить в себя. – «Горка»… Вторая скорая…

      – Короче, Адов, дорогой ты мой человек. Завтра чтоб прошение об отставке лежало у меня на столе.

      – В смысле, Сергей Владимирович? Чье прошение?

      – Твое! Твое, Адов! – Пономаренко опять забыл, как зовут министра. – А сейчас, будь любезен, вызови сюда своих замов. Какого хрена они на мосту этом делают? Пиарятся, что ли?

      – Но, Сергей Владимирович….

      – Адов! Если не хочешь, чтобы я тебя дэрматовенерологом в Татарский район отправил, пиши! Пиши, Адов, бумага все стерпит!

      Министр оторопело молчал.

      Губернатор, понимая, что Адову доложат об интервью в четвертой городской больнице, страшным голосом произнес:

      – Тронешь кого-нибудь, будешь иметь дело со мной! Понятно говорю?

      Пономаренко, пока шел до своего кабинета, позвонил начальнику службы безопасности Можаеву:

      – Анатолий Иванович, приветствую. Срочно мне досье на этого завотделением, который только что по «Каналу «Двадцать пять» интервью давал. Что-то больно смелый он… Подозрительно… Все, жду.

      Однако и губернатору, и начальнику его службы безопасности было неведомо одно важное обстоятельство.

      За час до наделавшего столько шума прямого эфира по дороге в операционную в больничном коридоре главный врач четвертой клинической больницы Семён Маркович Мусин остановил хромающего ему навстречу Королькова:

      – Саша! Погоди.

      – Да, Семён Маркович?

      – Ты сейчас куда?

      – Пойду полежу пять минут, Семён Маркович… Совсем тяжко. Ира уколола мне рофекоксиб, дважды уже. Морфин-то нельзя…

      – Ну полежи, полежи, н-да… – он помолчал. – Саша. Скоро телевидение приедет. Надо выйти и сказать им что-нибудь.

      – Я?! – с ужасом воскликнул завотделением. – Пощадите, Семён Маркович!

      – Ну а что, я, что ли, пойду на старости лет звезду экрана из себя строить? У меня две ампутации привезли, сам же знаешь!

      – Семён Маркович, – Саша умоляюще посмотрел на него. – Может, пусть Лёха сходит, а?

      – Лёха только зашел во вторую, Саша, и там надолго! Иди ты!

      – Ну Семён Ма-а-аркович, – как в студенческие годы, когда надо было отпроситься с дежурства, а Мусин не отпускал, заныл Саша. – Ну пожалуйста! Еле на ногах стою…

      – Ты вот что, – начал торговаться профессор Мусин. – Ты иди, отдохни немного, а я ту перфорацию кишечника возьму, идет?

      – Ну вы и мертвого уговорите! Хотя я, конечно, полностью живым сейчас себя назвать не возьмусь… – уныло согласился Корольков. – Чего им говорить-то?

      – Короче, Саша, – взяв его под локоток, заговорщицки начал Мусин. – Меня все это бл… достало! – он провел ребром ладони по горлу. – Вот так! Козлы эти, – добавил он. – Надо сказать все, как есть, но так, чтобы это исходило только