Окно с видом на счастье. II том. Наталья Игоревна Соснина

мне еще вот что скажи, герой. В какую ты собрался ординатуру, если, как ты говоришь, у тебя четыре курса? А?

      Парень улыбнулся, но, как успел заметить профессор, одними губами – в глазах все так же стояла затаенная боль.

      – Так это я на будущее, Семён Маркович. А пока возьмите меня медбратом к себе в отделение. Готов на ночные дежурства, – ответил он и вдруг тихо добавил слегка в сторону и словно про себя: – Все равно мне больше ночами делать нечего…

      «Так-так, – отметил мысленно многоопытный Мусин. – Видать, девчонка бросила или, того пуще, из армии не дождалась…»

      Вслух же спросил:

      – А с институтом-то у тебя что на сегодняшний момент? Ты же понимаешь, что должен восстановиться? Или уже?

      – Я все пересдал за четвертый курс, Семён Маркович. Осталось только то, из-за чего меня тогда отчислили.

      – Ну и?

      Парень откашлялся и снова смущенно потер подбородок:

      – Так это… Аллергология же…

      – Кому не сдал?

      – Так Шибасовой не сдал.

      Теперь настала очередь профессора Мусина как-то слишком уж громко откашливаться и тереть небритый по причине раннего утра подбородок.

      Доцент Шибасова была знаменита на весь институт тем, что с первого раза ее предмет не удавалось сдать никому. Со второго раза она принимала экзамен только у беременных, и то, если срок был уже столь явным, что живот лез на нос.

      С третьего раза экзамен по аллергологии сдавали круглые отличники, далее же шла очередность, понятная только самой мадам доценту. Однако всем было известно, что самые красивые и тренированные студенты мужского пола не сдавали ее предмет никогда, за исключением тех, кто ради, так сказать, любви к искусству, а вернее – к медицине, соглашался на некоторые нюансы. Говорить впоследствии о нюансах они отказывались даже в состоянии сильного алкогольного опьянения в кругу ближайших друзей.

      На момент описываемых событий доцент Шибасова уже встретила свою сороковую весну, и можно было себе представить, что сия цифра не добавила и без того похожей на, прямо скажем, Бабу-Ягу Инессе Петровне ни красоты, ни белизны зубов и кожи, ни стройности фигуры.

      Профессор Мусин не сдержался, все-таки хмыкнул и спросил:

      – А пытался хоть сдать-то?

      Парень сверкнул на него полными ужаса глазами и тихо сказал:

      – Ну она же старая…

      Мусин с ног до головы окинул взглядом своего нежданного посетителя и подумал: «Да уж, могу себе представить, что с таким красавцем планировала сделать Инессочка Шибасова… Бедолага, наверно, готов был не то что в армию от нее скрыться, а к самому черту на рога…»

      Снова прочистив горло, дабы не засмеяться, он спросил:

      – Сколько раз ходил сдавать?

      Молодой человек содрогнулся и так же тихо ответил:

      – Восемь раз я ходил сдавать!

      И поспешно добавил:

      – На кафедру.

      – Да я понял, понял, что на кафедру! – Мусин уже не мог сдержать смех. – Ясно все с тобой, страдалец. Ладно. Давай