Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 7. Материализм. Часть 2. Валерий Алексеевич Антонов

он выражен в теориях физики и химии. Напротив, если значение фундаментальных идей, содержащихся в учении Мюллера о специфических энергиях органов чувств, которое не было им разъяснено, будет развито в общих чертах, то возможность примирения с точным мышлением может быть достигнута только посредством качественной энергетики, развитой прежде всего Оствальдом. Если, однако, этот выход используется для того, чтобы сохранить понятие энергии чувства в понимании Мюллера, то, как объясняется, необходимость придерживаться требования бескачественной конституции по отношению к остальной природе отпадает. Если же признать обоснованность механического объяснения природы, то предположение о специфических, механически неопределимых силах, этот остаток квази-гилозоистической концепции [что жизнь есть свойство материи – wp], оказывается несостоятельным. Поэтому совершенно логично, что Лотце настаивал перед лицом неясной концепции энергии Мюллера, что проблема энергии имеет только чисто физиологическое значение. «Ощущения никогда не являются достижениями нерва или центрального органа, но души; поэтому название специфических энергий никогда не должно быть связано с вторичной идеей, что в природе нерва и его упрямстве заложено то, что он постоянно ощущает свет и звук. Единственное, что может быть подвергнуто дальнейшей критике, – это более определенно выраженное положение о том, что каждый нерв, какими бы ни были действовавшие на него стимулы, может быть отнесен только к одному классу физических состояний, исключительно ему присущих, и, соответственно, может передавать импульсы душе только для производства одного класса ощущений». 55Если не принимать во внимание положение и деятельность души, указанные в этих словах, то, конечно, нельзя отрицать, что именно в этом пункте физиология, руководствующаяся духом механического мышления, не допускающего введения таинственных принципов силы, отделяет себя от более мистического взгляда на природу. В самом деле, если нервам вообще можно приписать специфическую силу, то она должна быть специфической с чисто физиологической точки зрения; тот факт, что материальные процессы в наших нервных органах сопровождаются ощущениями при определенных условиях, не имеет значения для физиологического исследования; ощущения служат для него лишь знаком возникновения определенных явлений, которые иначе, т. е. непосредственно, не наблюдаются нашими средствами. Однако тот факт, что они сопровождаются еще и чем-то другим, что нельзя определить механически или химически, не является характеристикой, тем более отличительной. Скорее, спецификация характеристик должна быть уже распознаваема в чисто материальном поле. Именно в этом смысле развивалось физиологическое исследование Иоганна Мюллера. Может показаться странным, что осознание фундаментального различия между господствующим в учении Мюллера о специфических сенсорных энергиях понятием и тем расширением, которое

55

Герман Лотце, Медицинская психология, стр. 185