За гранью игры. Валентин Никора

Вернее, три ящика. Первые два мы там же, на месте и выпили. А этот пришлось домой тащить. Как я не навернулся с ним ночью-то, ума не приложу!

      Банга вылакал пиво и пошел в комнату.

      «Любопытный пес, – подумал я, – не стеснительный. Хорошо еще, что у меня жены нет. Наташка не в счет. Но скулеж бы поднялся: на фиг тебе этот теленок, он жрет больше мужика, а пользы никакой! Все женщины это говорят. И Наташка бы не утерпела. Ну да плевать! Мы с ней встречаемся два раза в неделю. Ничего, не облезет».

      – Повезло тебе, Банга, что ты на меня напоролся!

      Пес поднял голову и кивнул, будто что-то понял.

      Папка «Temp»

      Файл htm003

      Я начал игру снова, с заставки, в которой рассказывалось о злобных пришельцах, высадившихся на окраинах Нью-Йорка.

      Банга улегся на паласе и сложил голову на передние лапы. Видимо, давненько пес ничего не ел и не пил. Разморило его.

      Ну и пусть себе дрыхнет, а мне хотелось дотянуться-таки до мистического артефакта.

      И я открыл дверь в сказочный, но жестокий мир.

      Я уже чуть ли не наизусть знал, где меня и кто поджидает. Правда, инопланетные гости отличались коварной математической логикой и иногда начинали выбегать из других переходов, но и к этому я был готов. Не первый же день я сражаюсь со всякими злобными троллями и прочими уродами.

      Первый уровень. Он же – первый этаж. Ничего особенного. Два охранника чешут языками. До меня даже долетают обрывки их замечательной речи.

      – А бабы там – вот такие толстые.

      – Ты лучше скажи: сало и горилка там есть?

      – На кой тебе горилка, если там бабы?

      Замечательная игра, реалистическая. И переведена хорошо. Противно слушать, когда все только и желают, что надрать друг другу задницы. Американская фантазия и сленг – это такое убожество. Секс, мордобой и виски. Фи! То ли дело у нас: разговоры за жизнь, плавно перетекающие в мордобой, а затем в дружбу до гроба. И любовь у нас сразу во всех видах: к одной даме – с душевными муками, к другой – с желаниями, а к третьей – на исповедь. Янки этого не понимают. Они сразу: в морду, в постель; в морду, в постель. И думают, что это и есть настоящая романтика. Наивные…

      Я выстрелил. Первый, тот, который хотел выпить, обернулся и поднял ружье.

      Получай, гад! Получай! Я стрелял длинными очередями, не жалея патронов. Знал, что рядом лежат и боеприпасы, и дополнительная жизнь. Подохни, гнида! Это тебе за понедельник, за Мишку, за шефа, за помятое крыло и за дырявую левую дверь!

      Я успокоился лишь, когда расстрелял все патроны. Надо же: сбежалось восемь юнитов. Все они рядком лежали на кафельном полу в лужах анимационной крови. Что это я? Это же всего лишь игра.

      Я забрал патроны из тайника, отобрал боеприпасы у мертвецов, двинулся вперед по тоннелю. Тихо. Лишь напевает радио. Что-то без слов, но не классика.

      Тоннель ветвится дальше. Вот и первая потайная дверь. Подхожу, жму «Пробел». Открывается черное отверстие. Я врываюсь и сразу начинаю стрелять. По всему, что движется.

      Через