Окно с видом на счастье. I том. Наталья Игоревна Соснина

случаях деликатесами. Они по первому щелчку заказывали то суши, то пиццу на всю группу, а однажды среди ночи поехали на такси в круглосуточный супермаркет за сигаретами для Кати, имевшей неосторожность постучать в их номер в надежде стрельнуть парочку.

      Бурятские коллеги-мужчины были тоже не лыком шиты. В их двухкомнатном номере «люкс», который они занимали втроем, в кухонной зоне стоял ящик дорогущего армянского коньяка и всегда высилась гора фруктов. Они тоже время от времени зазывали Катю в гости на рюмочку чаю. Однако их, можно сказать, робкие ухаживания в сравнении с напором доцента Кузина практически ее не донимали.

      Одним словом, группа за две недели обучения сдружилась, и мужчины откупили пароходик для заключительного вечера. В это небольшое речное путешествие заранее, еще до проведения итогового экзамена (не без умысла, полагала Катя) были приглашены все преподаватели, а также директор института повышения квалификации и его секретарь – Алла Игоревна.

      «Что ж такое, – думала Катя, поднимаясь по трапу на борт теплохода и наблюдая стоящего у перил с многозначительной улыбкой на устах Кузина. – Ну почему за мной вечно какие-то придурки ухаживают? Нет бы нормальный кто-то… Хотя… Все равно никого я не смогу полюбить по-настоящему, как любила Сашу».

      Пока училась, да бегала от Дмитрия Павловича с его настойчивым интересом, да проводила время в тусовках с группой, которая оказалась состоящей из очень приятных и интересных людей, о найденной записке и телефонном разговоре с Корольковым вспоминала, но как-то неглубоко. Сейчас же, оказавшись одна на небольшой нижней палубе и расположившись в удобном шезлонге, вдруг задумалась: «Интересно… Неужели он так и не позвонит мне? И что же мне тогда делать? Впрочем, решу, когда доберусь до дома. Да и вообще, я ведь могу позвонить ему еще раз и попросить о встрече. Теперь уж точно терять нечего: раз начала, надо довести до конца это изматывающее душу дело».

      Размышления ее прервал знакомый до судорог голос. Доцент Кузин, похоже, был уже навеселе:

      – Ка-а-атенька! Так вот ты где, птичка моя!

      Катю передернуло: птичкой называл ее Саша в далеком девяносто третьем, и более никто. Она просто не позволяла этого, боясь, как бы напыщенно это ни звучало, осквернить воспоминания о единственном мужчине, которого любила.

      Тут же ее передернуло второй раз, потому что брудершафт они с доцентом Кузиным совершенно точно не пили. Стало предельно ясно, что вечер ее будет испорчен мерзкими приставаниями этого козлодоева.

      Она долгим взглядом посмотрела на Димона и спокойно ответила:

      – Во-первых, я вам не птичка, Дмитрий Павлович. А во-вторых, на ты мы, как мне помнится, не переходили.

      Тот спохватился:

      – Так за чем же дело стало, Екатерина Николаевна? Брудершафт, я полагаю, исправит ситуацию!

      На Катин взгляд, ситуацию могло исправить только резкое