Карболитовое сердце. Алексей Павловский

была крайне необходима и логична. Для легитимности. Черепов-то в Москве как собак нерезаных, и со временем только больше становится: чем докажешь, что это именно Гоголь? Да с таким же успехом я сам мог им свой собственный череп продать! Но раз Церковь согласна, тогда – конечно.

      И вот подходим к Пушкину. Глава Святого Гоголя опочила в Одессе, а в Великих Луках уже волновались казаки, а именно Отдельная имени полковника Дрёмова механизированная сотня Всевеликого войска Полистского. С танками и барахлом – до трёхсот человек. Три дня митинговали перед двуединым вокзалом, кричали: «Мо-щи, мо-щи! Лю-бо, лю-бо!»

      Дав народу проораться, атаман всех построил и маршем довёл до Пушкиногорья, где благополучно извлёк из склепа Александра Сергеевича Пушкина. Поэт, правда, оказался без черепа и изрядно пограблен, причём о-очень давно. Нимало не смутясь, казаки заказали у цирюльника голову мощеобразного вида и отправились гастролировать.

      Александр Сергеевич в собственном гробу ездил на ископаемой БРДМ чорного окраса – по летнему времени мехводы менялись в ней каждые полчаса. На борту машины двусмысленно значилось: «Нам не дано предугадать, чем слово наше отзовётся». В бою поэта не раз посылали в атаку впереди всех, с привинченной к антенне хоругвью.

      Ну и никто уже не удивился, когда Пушкин незаметно стал Святым Пушкиным. А я хоть и князь, но Пушкина люблю (тут Рамен ехидно проскрипел: «Да-а, мы все очень-очень любим Пушкина!»). Так что когда Сотня пришла на недельку в Теплак и осталась на месяц с прицелом зимовать, было уже примерно понятно, что делать.

      Но разве ж это всё? Вон, в Виннице уже молятся на суржике Святому Пирогову, доброму доктору. Хорошо высушенный доктор без малого двести лет лежит в подвале, а при Советах его ещё и отреставрировали. Так что в гонке умертвий на Пирогова сейчас основные ставки.

      07. Думку думати

      Уложив на место пласты дёрна, заговорщики стянули с шатра парашют и растащили шесты. Князь воткнул в землю табличку «Осторожно, мины».

      – К вечеру пригоним мины, – ответил его сиятельство на незаданный вопрос, – а через пару лет снимем, как всё зарастёт. Хватит наших поэтов таскать. Потом тут скверик сделаем имени Пушкина, а вон там по просеке улица пойдёт к Мамырям. Пушкинская. Но это потом.

      – Подходите все в трапезную, помянем. – Прогудел батюшка Глеб, – Только по одному, и с разных сторон, чтобы внимания не привлекать. И свечку Святому Пушкину поставьте, я у казаков складень… Э-э-э… Купил… Как в церковь войдёте – слева стоит.

      – С ума все посходили. – Высказал очевидное Рамен, хоть и не очень понятно было, кого именно сейчас он имеет в виду.

      «Была – не была.» – Подумал Филин и запустил думку. Бабушка говорила, что система барахлит и однажды просто укокошит её Ванечку. В чём-то она была права: то и дело думкины смеси просто с копыт валили зубной болью, а однажды вместо принятия важного решения