Пора Сецессионов. Выставочные стратегии русского модерна. Александра Тимонина

Новгороде[83]. Он считал, что его работы смогут быть лучше приняты местной публикой, и панически боялся оказаться в роли «лишней пряности» или «закуски»[84]. За границей Нестеров не пользовался тем успехом, который снискал у российских критиков, и его отношение к европейским выставкам было переменчивым. В июне 1896 года он писал Александру Бенуа, расспрашивая о том, какие отзывы вызвала его выставка: «…не слышно ли что из Мюнхена о наших “дебютантах”…»[85]. Затем он, возвращаясь к Бенуа с ответом, горько заключил: «Ваши впечатления от наших мюнхенских дебютантов, конечно, очень неутешительны»[86]. Исходя из этого создается впечатление, что истинная причина отказа от приглашения крылась в неуверенности, на что указывает в своих исследованиях и Хилтон[87]. Это особенно очевидно по тому, как Нестеров пытается получить хоть сколько-нибудь подробную информацию о том, как были встречены работы, которые его коллеги-художники рискнули отправить в Мюнхен. Бенуа остался верен своему изначальному замыслу сделать ставку в первую очередь на московских художников-поленовцев. Сближению Бенуа и Дягилева с молодыми москвичами способствовала Всероссийская выставка в Нижнем Новгороде, объединившая художников самых разных стилей. На ней присутствовали работы и нескольких финских художников, в том числе Аксели Галлен-Каллелы, творчество которого Дягилев начал пропагандировать уже со следующего выставочного сезона.

      В. Серов, «В Лапландии. Олень» («Лапландская деревня»), 1894 г. Холст, масло. Частное собрание

      Согласно официальному каталогу Мюнхенского сецессиона 1896 года[88], окончательный состав русских художников и показанных на выставке работ, с трудом образовавших раздел, включал три картины Левитана, одну – Переплетчикова, две вещи Серова и три Аполлинария Васнецова. На выставке также присутствовала скульптура Трубецкого, который обычно выставлялся в рядах итальянских, французских или просто международных художников. Так как он был приглашен непосредственно организационным комитетом, его работа не входила в число отобранных из России. Трубецкой уже участвовал в выставках Сецессиона в Мюнхене, в том числе в самой первой, организованной в начале 1893 года, где, как и на многих других европейских смотрах, он был заявлен по месту жительства и родословной как представитель Италии.

      Игорь Грабарь вспоминал, что работы Серова на выставке были встречены с одобрением:

      Лучший из северных Серовских этюдов, – «Олень», – очень красив и совсем не беден по краскам. Он очень нравился на выставке Мюнхенского сецессиона, где был в свое время приобретен баварским принцем-регентом[89].

      Наиболее вероятно, что покупку пейзажа Серова регенту рекомендовал сам Паулюс, поскольку был очень близок к Луитпольду, состоя на должности

83

Этот эпизод зафиксирован в переписке с Бенуа и затрагивался в работах Стернина (Стернин Г. Русская художественная культура второй половины XIX – начала XX века. С. 164) и Доронченкова (Dorontchenkov I. Between Isolation and Drang nach Westen. P. 292–293).

84

Стернин Г. Художественная жизнь России на рубеже XIX–XX веков. С. 242.

85

Нестеров М. Письмо А. Н. Бенуа, Уфа, 27 июня 1896. Цит. по: Нестеров М. Русакова, А. (ред.). Письма. Избранное. С. 143–144.

86

Нестеров М. Письмо А. Н. Бенуа, Уфа, 26 декабря 1896. С. 150.

87

Hilton A. L. How to Formulate the New Art. P. 71–73.

88

См. Offizieller Katalog der Internationalen Kunst-Ausstellung des Vereins bildender Künstler Münchens (A. V.) Secession, 1896.

89

Грабарь И. Валентин Александрович Серов. Жизнь и творчество. С. 124.