Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой. Ольга Савельева

бабушки и дедушки, и мама старается угодить мне, проявив свою любовь на расстоянии.

      В прошлый раз, например, мама прислала мне белую шубку неописуемой красоты. Я звала ее «шупка». Шубка была, конечно, искусственной, но при этом ослепительно нежной, пушистой, и к ней в комплекте полагался такой же кипенный капюшон, а спереди на заплетенных косичками веревочках болтались белые пушистые завязочки-помпоны. Это была самая красивая шубка в мире.

      Но бабуся сказала строго:

      – Ишь, жопа наружу, лечи потом циститы ребенку. И куда в нашу слякоть такую шубу? В школу? Сопрут. На рынок? Смешно. Гулять? Загадишь.

      – Может, в театр? – робко предложила я.

      Я была в театре дважды: первый раз – с дедусей на слете ветеранов, второй – с классом, на «Коньке-Горбунке». Оба раза в театре было ослепительно красиво, сверкали люстры, горели канделябры, красный бархат кресел пах роскошью. Театр – это самый торжественный и величественный интерьер, когда-либо виденный мною за все семь лет жизни, и белая шубка ассоциировалась только с ним.

      – В театр? – громко и искусственно засмеялась бабушка. – Да часто ты в театре бываешь, Станиславский? В тятр она намылилась…

      В общем, шупка, ни разу не надеванная, висела в шкафу в специальной целлофановой накидке.

      Иногда, когда никто не видел, я тайком открывала шкаф и гладила мех через целлофан: только бы не испачкать.

      Мама звонила из Москвы раз в неделю. Мой разговор с мамой был полностью срежиссирован бабусей, бдительно стоявшей рядом, прислонив ухо к трубке.

      «Скажи спасибо за шубку», – жарко подсказывала бабуся удачные реплики.

      – Мама, спасибо за шубку, – покорно повторяла я.

      – Понравилась? – восторженно спрашивала трубка маминым голосом.

      – Очень! – с чувством, ни капли не лукавя, отвечала я.

      – Ты в ней гуляешь? – уточняла мама.

      Я испуганно смотрела на суфлера: врать я не умела категорически, но интуитивно понимала, что именно этого ждет от меня бабуся.

      «Скажи: каждый день гуляю, на горке катаюсь, в снежки играю!» – подсказывала бабуся.

      – Я в ней гуляю, – врала я дрожащим, не своим голосом.

      – Ты не бойся ее испачкать или порвать, это просто вещь, я тебе новую куплю, если что, слышишь? Если бабуся будет ругаться, так и скажи: мне мама новую купит. Поняла?

      – Поняла, – тихо лопотала я, съеживаясь под пронзающим взглядом бабуси.

      Когда трубка телефона укладывалась на рычаг, бабуся взрывалась возмущенной тирадой.

      – Ишь какая! Новую! Чему учит ребенка? Ни беречь, ни ценить! Рви, кидай, новые покупай! А раз богатая такая, так забирай дите и расти его сама, раз миллионерша такая! Слышь, дед, невесточка-то твоя что учудила?! Купила дочке голожопую шубку и учит ее, мол, рви-пачкай-гадь. Бабушке скажешь: новую куплю.

      – Уймись, ну-ка! – кипел дедуся в ответ. – Закудахтала, посмотрите на нее. Новости глушишь своими визгами…

      Дедуся смотрел новости каждый вечер, и это было святое.

      Я ТИХО РИСОВАЛА В УГЛУ КРАСИВУЮ