Ливень. Олег Денисов

а с нами можно?

      Сама Танечка почти не спала уже много ночей, зато на работе вырубалась прямо на ходу. Она уже почти не носилась по ночам во двор, пытаясь успокоить собаку, но и спать под такой аккомпанемент не могла. Она то плакала в подушку от бессилия, то ворочалась, ругая себя за то, что не может пойти и просто вышвырнуть собаку за ворота; и за то, что нет мужчины в доме, который взял бы ружьё и пристрелил эту сволочь; и ещё за то, что она такая невезучая. До того невезучая, что не может даже выбрать себе нормальную собаку, что только травмирует ребёнка своими действиями… и себя… Соседи – чёрт с ними, переживут как-нибудь.

      А собачка не собиралась прекращать свою вокальную деятельность, и в какую-то из ночей Танечка, не выдержав, пошла во двор, открыла настежь калитку и отцепила собаку:

      – Иди отсюда. Иди куда хочешь, никто тебя не держит.

      Но не тут-то было. Уходить пёсик, как и замолкать, не собирался. Он шмыгнул под дрова, потом в другой укромный уголок, но в руки не давался и пределы двора не покидал. А то! Здесь и колбасу дают, и слушателей вокруг, фанатов, так сказать, как у звезды какой, и внимания море. Зачем же уходить отсюда? Наоборот. Надо расстараться ещё больше, раз выгоняют.

      Устав от безуспешных попыток поймать и вышвырнуть безмозглую собаку, Таня вернулась домой с тайной надеждой на то, что, может быть, теперь отцепленный этот тупой пёс заткнётся наконец. Но думать так было наивно.

      Пёсик устроился прямо под окном и завыл с переливами и повизгиванием. Соловей прямо. Монсеррат Кабалье. И Таня со стоном накрыла голову подушкой, а позже взяла телефон и, невзирая на поздний час, набрала номер.

      – Дедушка, умоляю, забери у меня эту собаку. Она меня с ума сведёт.

      Регина мужественно переносила разлуку со второй собакой. Она не плакала и ничего не говорила, лишь вздохнула и смирилась. В её маленькой и светлой головке строились простые и логически верные умозаключения. Лежащие на поверхности и напрашивающиеся, но порой невидимые взрослым людям из-за тысяч доводов и сомнений.

      – Мама, – потом спросила она, – а почему она всё время выла? Ей было плохо у нас?

      Таня, ищущая объяснения для дочери, ухватилась за эти слова, как за соломинку:

      – Да, она, наверное, очень хотела домой.

      – А дедушка повёз её туда, где она раньше жила?

      – Да, туда.