Как в сказке. Время чудес. Дарья Александровна Федоренко

Мистер Питс, пора на процедуры, – оторвала меня от воспоминаний медсестра. Я ошарашено взглянул на неё. Вероятно, новенькая, лицо казалось мне незнакомым. Похоже, ей ещё не объяснили, как ко мне обращаться. Не используя фамилию, к которой так приелись все мрачные воспоминания о годах работы, а именно имя, которое я не очень-то любил слышать. Кажется, она начала догадываться, что что-то не так, потому я неприязненно поморщился, скрывая своё недоумение и всеми силами показывая, что не хочу никуда идти. Она усмехнулась и поспешила взять меня под руку. Как будто ей под силу было сдержать меня, если я буду сопротивляться. При необходимости я, бывало, поднимал руку и на женщину. Но я повиновался. Чем меньше я проявляю строптивости, тем быстрее выберусь отсюда.

      Но, чёрт побери, как же я ненавидел эти процедуры групповой терапии, где с душевнобольными вынужден был браться за руки и водить хоровод.

      – Вместе в сказке радостно живём.

      Мы танцуем и весело поём.

      Наша жизнь – лишь беззаботный миг,

      И не зря должны его мы провести.

      Пели мы дружно, кто-то даже пытался пританцовывать. Я усиленно делал вид, что подпеваю, бормоча что-то несвязное себе под нос, но, похоже, меня быстро раскусили. Взгляд санитаров со стороны был довольно красноречив. Эти дурацкие песни без особого смысла. Каждый день новые и в то же время похожие в своём безумном слепом позитиве. Мне хотелось спросить столь яро вихляющего туловищем человека передо мной, выписывающего свой уникальный сумасбродный танец, как же он угодил сюда. Чтобы он вспомнил, что выбило его из этой однотипной сказочной жизни, и снова сорвался в бездну отчаяния. Хотя, он, вероятнее всего, уже забыл, и скоро выйдет отсюда. В отличие от меня. А этот проклятый хоровод всё не заканчивался. Снова и снова, одно и то же…

      Бесконечное повторение, одно и то же. Я наблюдал, как Милборн деликатно общается с лепреконом. А как же иначе, ведь он был не просто сказочным героем, а наследником знатного лепреконского рода, героев, а теперь банкиров и меценатов. Время славных подвигов прошло, теперь смелостью принято считать умение оторвать побольше золота от собственной груди. Это, несомненно, благое дело, но я сомневался в искренности их мотивов. Золото давало власть. Потому мы сейчас сидели и любезничали с преступником, ведь его дядя проводит масштабные финансовые вливания в наш город. Я видел это в глазах коротышки. Надменность и самоуверенность. Он прекрасно осознавал влияние своего родича на нас, а потому ощущал свою полную безнаказанность.

      Издержки профессии. Я чувствовал, как меня переполняет гнев, выплеснуть который я не вправе. Это раньше в сказках торжествовало добро и справедливость. Теперь мы углубились в законность и публичность, обратившись в светское общество, согнали всех злодеев в страну волшебных чудовищ вариться в собственном соку, запретили тёмную магию и ограничили применение светлой. Право применять оружие и силу было дано лишь полиции, а потому места подвигу простых