Вера, мышонок и… здесь мы ещё не бывали. Родион Михайлов

Роза хочет съездить к себе, и я останусь её подменять. Так что я съезжу с тобой в ноябре, если получится, а может, и после Нового года выйдет. Роза пока не знает на сколько дней она поедет и точной даты.

      Поговорив ещё немного, девушки расстались до завтра, а Вера поехала выполнять поручения сеньоры Суарес и сеньоры Диас. Ей нужно было купить кое-что на рынке, ведь сегодня собрание книжного клуба, куда приглашена и Вера, по настоянию мадам Авроры.

      К шести часам вечера Вера поднялась на второй этаж в комнату соседствовавшую с библиотекой, в ту комнату, где ранее проводились спиритические сеансы. Поскольку сейчас комната потеряла прежнее значение на неопределённый срок, то члены клуба могли расслабиться в непринуждённой обстановке, которой способствовал стол, уставленный восхитительными кондитерскими изделиями. В центре стола находился огромный диковинный аппарат под названием «самовар». Вера знала, что это большой русский чайник, и что муж госпожи был родом из России. Наверное, это он привёз с собой семейную реликвию, впрочем, реликвия была электрической, а значит, не такой уж древней.

      – Вот она! Спасительница нашей сиятельной госпожи Лауры Мендес! Но разве ты не принесла Защитника, дитя?

      Вера, опешив от таких эпитетов, произнесла:

      – Я не подумала, что нужно брать и его.

      – Иди сюда, дорогуша, я обниму тебя, а ты меня, – приказала мадам Аврора.

      Вера попыталась это сделать, но у неё не вполне получилось, поскольку мадам была уж не той тростинкой, как когда-то в одной из стран Центральной Америки, а скорее крепким баобабом с голосом под стать телу.

      Мадам Аврора, будучи девятнадцатилетней девушкой сбежала из родной страны после революции, причём без всякой необходимости. По наследству от бабушки к ней перешёл спиритический салон «Пристанище для добрых духов мадам Констанции», на вывеске которого пришлось заменить имя хозяйки пристанища. Вскоре после начала революционных событий в салон начал наведываться лейтенант Эль-Гато (по-испански – кот), как его все называли, хотя на кота он нисколько не походил. Бывало, войдёт он в салон и спросит: «Не скрываются ли здесь трусливые контрреволюционеры? А? Мадам Аврора? Уж не дрожит ли от страха за ширмой один из них?»

      Но дрожали от страха посетители салона, а у мадам Авроры душа уходила в пятки от взгляда Кота, пронзающего насквозь, и она в ответ на его вопрос могла лишь блеять что-то невнятное. Правда, тут же лейтенант Эль-Гато смеялся и просил у всех прощения за грубый армейско-революционный юмор. Но вскоре прошёл слух о задумке новых властей заняться прихлебателями прежнего режима, и что гадалки, медиумы и ясновидящие тоже попадают в их число. Мадам Аврора стала в спешке собираться уезжать, пока ещё можно. Каким-то образом лейтенант Эль-Гато пронюхал об этом, а может, он даже и следил за Авророй – от котов всего можно ожидать! Зайдя под вечер в салон уставленный чемоданами, в которые было сложено наиболее ценное имущество, он спросил: «Неужели это правда? Вы уезжаете, мадам? Но зачем?»

      Та прямо сказала о своих опасениях, на