Дети Вольного Бога. Последний Белый Волк. Книга вторая. Ариадна Павликовская

законы?

      Обхватываю золотые нити, парящие в воздухе пальцами. Успокаивающе накручиваю на запястья.

      «Что это было?» – голос Элибера дрожит. Он неуверенно хватается за нить, все еще не понимая, как это по-настоящему делается. Слепой котенок, который остался один в лесу и жалобно пищит, подзывая маму-кошку. Я чувствую себя в его теле – испуганным, потерявшим контроль, рвущем серые волосы на голове и кусающим ногти. Земля ушла из-под ног, и ему теперь совсем не смешно.

      «Успокойся, – шепчу, обволакивая его теплом и пуская по нитям свою уверенность. Отдаю Элиберу свой завтрашний, сегодняшний день, отдаю ему смех Нессы, что звучит в моей голове каждый раз, когда я теряюсь во тьме, и возвращает меня к свету, – ты слишком громко тревожишься. Мы со всем справимся, вот увидишь».

      «Обязательно», – говорит Она, подхватывая мои слова, и гладит его по макушке золотой пылью.

      И Элибер, на удивление, успокаивается.

      Поглаживаю почти заживший укус. Вжимаю ногти в кожу в тех местах, где отпечатались зубы сестры. Может, клинком себе их прорезать, чтобы оставить еще ненадолго? Да я бы с радостью, только… Несса вряд ли бы одобрила такой сеанс саморазрушения.

      И я ненадолго засыпаю, пока в комнату не открывается дверь и острое лезвие кухонного ножа не касается шеи.

      Размыкаю тяжелые веки и утыкаюсь взглядом в силуэт Поварихи, который скрывает вечерняя тьма.

      – Слушай, мальчишка, слушай меня внимательно, – шипит она сквозь тишину.

      Эти беседы со странными личностями скоро доведут меня до бешенства. Все еще не соображая от тяжести не покинувшего меня сна, я пытаюсь понять, часть ли это кошмара или все же реальность.

      – Мы ждем от тебя всего одного действия. Или нам искать тебе замену, раз ты вовсе не «Срывающий оковы»?

      – Можно хоть нож от глотки убрать? – хриплю я, все сильнее ощущая возвращение в мир настоящий.

      Повариха фыркает и отдергивает руку. Я чувствую, как горячая жидкость течет из пореза на шее. Дура безмозглая. Будто Эличка ранения не заметит.

      – Ты что творишь? С какой это стати ты дружка его играть начинаешь? Прислуживать нравится тиранам? На послания не отвечаешь, выходишь из строя? Ты должен был покончить с ним в вашу первую встречу.

      – Я знаю, что делаю, – усаживаюсь на кровати. Тело ломит, кости окоченели. Холодная предвесенняя ночь.

      – И что же? Вино ему таскаешь?

      – Да. Таскаю. Убьешь меня – он сразу поймет, кто это сделал. Уж поверь мне. Почувствует, – мягко улыбаюсь. Разминаю замерзшими пальцами непослушные колени.

      Повариха чуть не взвизгивает от недоумения. Сквозь тьму я вижу, как лицо ее искажает яростью. Смешно она злится, брови тонкие в стороны расходятся, рот хоть руками лови, подбородок чуть не у груди болтается. Что, не подхожу на роль цареубийцы? Аж самому радостно до дрожи. Достали меня эти бессмысленные убийства. Поганая работа – кровь людям пускать. Уж лучше холодному Эличке по вечерам пятки мять.

      – Так ты когда… делом-то займешься?

      – Никогда. Не стану я его убивать.

      Зато