Дети Вольного Бога. Последний Белый Волк. Книга вторая. Ариадна Павликовская

призрачной гладью тихой лесной реки, что простиралась где-то далеко внизу, действительно раскачивался на ветру подвесной мост.

      – Главное, чтоб не Деарила.

      – Нет. Если бы по такому бежал Иеримот – давно бы с него улетел. Хотя мы запросто можем оказаться на другой стороне, если будем аккуратны.

      Я с интересом прикоснулась к натянутым перилам и тут же отдернула руку. Мост пел. Мост был живым.

      – Фаррис, мне кажется, или это корни? Сам мост – из корней. И он растет. – Я оглянулась на колдуна и заметила легкую улыбку, застывшую на его губах. На плечо его слетелись анчутки и устроили целое представление, толкая друг друга огненными лапками и отстаивая место на Фаррисовском плаще. Свет, что исходил от них, мягко окаймлял щеки колдуна, подсвечивал взгляд ореховых глаз и сочился теплом. Картина умилительная.

      – Кажется, что тебе не кажется. С каждым шагом все больше чудес, верно? Идем. В лесу мы точно не умрем.

      – Мы никогда не умрем, – в словах моих прозвучала уверенность. Истинность. И правда, разве мы можем погибнуть, когда мир стягивают волшебные нити, а сам он искрится светом? Как смерть может существовать рядом со всем этим, сказочным и невероятным? Честное слово, все, что было здесь, никак с ней не сочеталось.

      Я подхватила его руку. Привычно. Мы только и делали, что держались за руки, и теперь ладонь колдуна казалась продолжением моей собственной. Ступила на мост босыми ногами и почувствовала, как он дышит. Как ему нравятся чужие прикосновения, как нежно поглаживает его северный ветер, как любит он речные воды, как тянется к ним всем своим существом, как мечтает поцеловать темную гладь и подставить пальцы-корни под плавное течение.

      – Этот мост влюблен в свою реку. Чувствуешь?

      – Да. Влюблен и оттого страдает. Они слишком далеки друг от друга.

      – Мне кажется, в его чувствах нет страданий. Он уважает реку. Любит ее неспешное течение, а оттого не хочет становиться плотиной. Может, мы понимаем любовь по-своему. По-человечески. А на самом деле, любовь – это смотреть, стремиться, но быть на расстоянии. Чтобы никому не сделать больно.

      Фаррис с сомнением хмурится. Анчутки радостно спрыгивают с его плеча и бегут по лианам, что стягивают перила моста. Подсвечивают нам путь, и я с интересом разглядываю корни, причудливыми узорами сплетающиеся под ногами. Подобно зеленым лозам, тянутся они друг к другу и сплетаются меж собой в запутанный клубок нитей. Уж не знаю, как дела у тех двоих, связанных со мной, но мне-то хорошо. Я ощущаю этот мир так чутко, как никогда не ощущала.

      – Я не знаю, как пережить реальность. То, что происходит за границами Леса, – шепчет колдун-медведь и аккуратно обходит меня, возникает перед глазами, и я замечаю морщинку на его крепком лбу.

      Заглядываю в его серьезные глаза и внезапно смеюсь.

      – Фаррис, истинная реальность здесь. А там – границы перед Лесом. Понимаешь? Вот где честность. Вот где мир тебя по-настоящему слышит и говорит с тобой. Здесь, а не там.

      Фаррис слабо кивает. Прикрывает веки, и по его лицу я вижу,