Живые отражения: Цветные осколки. Глеб Леонидович Кащеев

вспомнить. Кстати, люди, страдающие ДРИ, как правило, вообще не инфицируют свое состояние как проблемное или как болезнь. Однако, очень редко, но это именно ваш случай, дезинтеграция личности не стабилизирована. Она продолжается. Ваше сознание дробится и дробится. Так как это сопровождается разделением памяти, то очень скоро вы разучитесь делать даже элементарные вещи. И скоро превратитесь в овощ.

      Он посмотрел в мои испуганные глаза и добавил:

      – Поэтому наша с вами задача на ближайшее время – это реинтегрировать вашу личность в одну хорошо функционирующую идентичность. Склеить вообще все кусочки воедино мы не сможем, но хотя бы стабилизируем вас в состоянии, когда вас можно будет отпустить отсюда без опасений за ваше ближайшее будущее. Но для этого вы должны сотрудничать, а не сопротивляться. И я будут повторять эту мысль каждой вашей личности, которая будет со мной контактировать.

      Неужели со мной все так плохо? А что, если он действительно прав? По холодку в пальцах и ознобу в позвоночнике, я поняла, что верю ему.

      – Я понимаю. Постараюсь… вам помочь, – прошептала я.

      – Ну и замечательно. Тогда на сегодня закончим. Увидимся с вами завтра.

      Крупная медсестра с рыхлым квадратным лицом и подбородком боксера, аккуратно придерживая меня за руку, как будто я могла грохнуться в обморок в любую секунду, повела меня по длинному пустому неуютному коридору. По пути я не видела ни одного окна, только желтоватое тусклое освещение от старомодных ламп накаливания. Пациентов тоже рассмотреть не удалось: нам встретился только немногочисленный персонал клиники.

      – А много тут еще больных? – спросила я у медсестры.

      С таким же результатом можно было пробовать пообщаться со стеной. Моя сопровождающая, а, скорее, конвойная, была сильной и уверенной в себе дамой. У меня даже мысли не возникало пытаться ей сопротивляться или возражать.

      Она подвела меня к железной двери моей палаты, открыла ее двумя ключами и настойчиво протолкнула меня внутрь.

      – А мне не полагаются прогулки? Они же способствуют душевному здоровью. Наблюдение там за природой, умиротворение…

      – Нет, – коротко отрезала она и закрыла железную дверь.

      Я села на кушетку и оглядела свою конуру. Похоже, что я влипла крепко. И надолго.

      Через несколько минут, ко мне заявилось сразу две медсестры. Та же конвойная, что теперь молча встала у двери, и еще одна худенькая и невысокая, лет за сорок. Она вкатила тележку с пузырьками, не торопясь смешала в поллитровой баночке три компонента и подошла ко мне.

      – Закатайте рукав.

      – А что вы мне колите?

      – То, что врач прописал, – мягко, но настойчиво ответила медсестра.

      Она наверняка тут общалась со всякими психами, так что разговаривала со мной как с неразумным ребенком. Добиться от нее сути лечения было невозможно. Да и что б я поняла в названиях местных лекарств, когда даже из тех, что в моем мире ничего кроме обезболивающих не знала.

      Я подставила руку, и она ввела мне в вену иглу, а затем повесила пузырек с лекарством на специальную