Камбэк. Лили Чу

неприятное чувство, будто я выдала нечто большее, чем просто слова. – Что-то вроде релаксации.

      Так оно и есть, но я отвожу взгляд, стесняясь своего тайного увлечения.

      – Ты и сам знаешь.

      – Не знаю. Расскажи мне.

      Я уклоняюсь от прямого ответа:

      – Ничего особенного, разве только стремление к чему-то. Ну что-то вроде просмотра меню перед тем, как пойти в ресторан.

      – Предвкушение.

      Скорее, проживание чужой жизни, поскольку ни одна из этих поездок не предназначена для меня.

      – А ты много путешествуешь?

      – Мои поездки обычно связаны с работой, поэтому я мало что вижу, кроме гостиничного номера и места, где работаю. Кто-то другой занимается планированием и расписанием.

      Я бы сказала, что это даже хуже, чем вообще никуда не ездить. Мы продолжаем ужин в молчании, пока Джихун не замирает с поднятым бокалом.

      – Давай спланируем поездку, – предлагает он. – Наше идеальное путешествие.

      Наверное, я одурманена вином и теплой интимной атмосферой совместной трапезы, потому что мой первый вопрос: «Куда?» вместо «С какой стати?».

      Он ухмыляется и отодвигается от стола.

      – Куда угодно. В любую точку мира. Мы могли бы отправиться в кругосветный круиз. Или найти маленькую деревушку в Альпах и целый месяц кормить коз.

      – Ты знал, что козы могут лазать по деревьям? – Я обдумываю его предложение. – Я в деле.

      Мы убираем со стола, обсуждая характер маршрута.

      – Расслабляющий или активный? – спрашиваю я.

      – Движение расслабляет меня. Я люблю пешие прогулки. – Он относит вино и бокалы в гостиную и возвращается за графином с водой. – Шумный или тихий?

      Я задумываюсь, вытирая столешницу.

      – И то и другое? Я бы хотела побывать в большом городе, но временами хочется и уединения. Чтобы не все время в толпе.

      – Я тоже этого хочу, – говорит он. – Мне нравится быть с людьми, которых я знаю, но нервничаю, когда ко мне приближаются незнакомцы.

      Мы проходим в гостиную, и он протягивает мне бокал. Наши пальцы слегка соприкасаются, и меня как будто бьет током. Должно быть, Джихун шаркал по ковру и набрал статического электричества.

      – Для тебя принципиально важно знание местного языка? – спрашиваю я.

      Он отрицательно качает головой:

      – Я не стесняюсь опростоволоситься. Кто-нибудь да придет на помощь.

      – У тебя прекрасный английский, – говорю я. – Ты научился у Ханы?

      – Я учился в международной школе, а затем практиковался с Ханой и ее подругой из Ванкувера. А ты владеешь… – Он колеблется, глядя на мои волосы и лицо. – Другими языками? – Надо отдать ему должное, он не начинает наобум перечислять азиатские языки.

      – Нет. Моя мама изъясняется на кантонском диалекте достаточно хорошо, чтобы заказать дим-сам[44], а папа говорит только по-английски, не знает ни слова по-китайски.

      Он откидывается на подушки, выставляя напоказ линию подбородка. В некотором смысле я бы

44

Одно из главных блюд кантонской кухни – небольшая порция начинки, завернутая в тончайшее тесто из рисовой лапши. В китайской традиции эти легкие закуски подают к столу вместе с чашкой чая.