Был ли Пушкин Дон Жуаном?. Александр Лукьянов

вероятностью поэт имел в виду или Марию Голицыну, или Марию Раевскую, на выбор.

      Екатерина Раевская – это Катерина III; поэтому она просто не может быть «утаенной любовью».

      Имя Софья так же присутствует во втором списке (Софья Потоцкая или Софья Пушкина), как и имя Елена (Елена Раевская).

      Истерический характер Пушкина, управляющий его постоянной влюбчивостью и жаждой наслаждений, полностью опровергает теорию одной и единственной. Тем более, что сам поэт в письме к брату признается, что роль Петрарки, т. е. влюбленного в одну женщину человека ему не по нутру. Не будем вдаваться в подробности доказательств всех вышеприведенных авторов. В конце концов, не так важно, кто именно скрывается под инициалами NN. Последуем лучше логике пушкинского «либидо», его двойственной натуре, его метанию от чувственных наслаждений к чувствительной и платонической любви. Сначала юношеские увлечения Натальей Кочубей и Бакуниной, затем первые сексуальные опыты в кругу царскосельских гусар, потом «инцестуальные» привязанности к Карамзиной и к княгине Голицыной, и тут же оргии в компании Всеволожского, актрисы и публичные девки. Постоянные прыжки, постоянные метания.

      В свете Пушкин часто встречал прелестных девушек, к которым он тянулся со всей силой своего необузданного эротического чувства. Подсознательные «инцестуальные» запреты возбуждают в нем к представительницам благородных семейств самые нежные, абсолютно неэротические желания. Среди этих прелестных девиц на выданье, была, наверное, и Мария Голицына, вышедшая замуж в 1820 году, после высылки поэта. Встречался Пушкин и с предметом своего лицейского увлечения Натальей Кочубей. После долгого отсутствия, она появилась в свете в 1818 году. Юношеские чувства могли вновь всколыхнуться. Один черновой набросок того времени прямо указывает на это.

      Я был свидетель умиленный

      Ее младенческих забав.

      Она цвела передо мною,

      Ее чудесной красоты

      Уже угадывал мечтою

      Еще неясные черты.

      Одновременно с вышеупомянутыми молодыми светскими барышнями Пушкин встречался на балах и Софьей Потоцкой, которая так же могла очаровать поэта, и так же только «платонически».

      Софья и сестра ее Ольга были дочерьми знаменитой гречанки – Софьи Константиновны Глявонэ, у которой была удивительная судьба. Ее подобрал в константинопольском трактире польский посланник в Турции, привез в Варшаву, где она стала женой военного Иосифа Витта, а вскоре за тем и непременной спутницей князя Потемкина-Таврического в годы завоевания им Крыма. Получив от него обширные поместья на завоеванном полуострове, Софья Витт стала после смерти светлейшего князя женой коронного гетмана Малороссии Станислава Потоцкого.

      Их дочь Софья была молода и красива. В ней, писал Вяземский, «все нездешнее, неземное, райское, небесное, и лишь взгляд ее обнаруживает искру чувственности, способную разгореться в пожар поэзии и любви. Но дева горда и неприступна; в своем томлении она остается