Методологическое пространство мышления о культурно-специфическом и посткультурно-общечеловеческом. Вадим Беляев

содержания культурных систем их спецификой, к которой нужно относиться только позитивно).

      Во-вторых.

      Надо акцентировать консервативный смысл, который заложен в том типе культурного самосознания, который утверждает Смирнов. Представление о прогрессе предполагает, что есть те формы социокультурной организации, которые более эффективны, чем другие, есть те формы деятельности, которые более эффективны, чем другие. Прогресс предполагается как прогресс в решении общих для человечества проблем. Предполагается, что такие общие проблемы есть. Если же все это отрицать, то само представление о развитии и внутри социокультурной системы, и внутри человечества окажется под вопросом. Если каждая культура демонстрирует не решение проблем, а свою специфику, то даже негативно понимаемые феномены можно будет считать своими «специфическими достижениями». Если социокультурная система приобрела какую-то форму, то эту форму можно признать за достижение и не пытаться ее преодолеть на основе критериев общего развития и переноса из других культурных систем. Ведь это будет считаться попыткой отказаться от своей специфики. Здесь теоретик легко может попасть в плен консервативной идеологии правящей элиты. Для нее представления о необходимости замкнуться на свою специфику будут очень подходящими для реализации консервативной политики. Здесь снова можно вспомнить критику теории Данилевского со стороны как христианского, так и просвещенческого универсализма. И в том, и в другом случае замкнутость на своей специфике будет означать отмену прогресса в решении общечеловеческих проблем (хотя для религиозной и безрелигиозной философии эти проблемы будут отчасти разными).

      4. Всечеловеческое как способ сохранить своеобразие множества культур. Общечеловеческое как способ создать пространство для «человека вообще»

      Далее Смирнов рассказывает, каково понимание всечеловеческого с его токи зрения.

      «С моей точки зрения, всечеловечность может интерпретироваться не как некая аморфная «отзывчивость», но как готовность перешагнуть границы смысловой логики своей культуры и увидеть оправданность логик других культур. Именно в этой точке видна принципиальная разница между правдой, оправданностью – и истиной. Истина задается в рамках одной, и только одной логики смысла, тогда как правда и оправданность находит место для разных (несовместимых как таковые – каждая со своей истиной) логик смысла. С этой точки зрения категории «правда» и «оправданность» стоят уровнем выше, чем категория истины, снимая несовместимость и взаимную инаковость разных логико-смысловых перспектив, и прежде всего – задаваемых ими критериев истины. Правда и оправданность – это возможность применить принцип то же иначе, чтобы увидеть осмысленность каждой из таких взаимоисключающих – пока мы говорим об истине – перспектив.

      Осуществить всечеловеческое –