Листопад пожелтевших фото… Из раннего…. Александр Леонидов (Филиппов)

эпохой готовил.

      Валера стал потихоньку исчезать. В семье думали, что он бегает по девчонкам, и Лешка (у ребенка, как у пьяного, что на уме, то на языке) неодобрительно гудел:

      – Опять по бабам? У, сукин сын!

      Так говорил какой-то сибирский кержак в понравившемся Лешке фильме. Лешка очень этим всех смущал, папа сажал его перед собой и начинал воспитывать:

      – Лешенька, нет такого слова – сукин сын!

      – Как же так? – удивлялся Лешка, поднаторевший в чтении «Наглядного собаководства». – Сука есть, а сына нет?

      А Валера уходил то в церковь, то в читальный зал дореволюционной литературы. Читал, искал ответа на вопрос, который толком и сформулировать-то не мог. Да и не был это вопрос о чем-то, это был просто ВОПРОС, всеобъемлющий, как энциклопедия.

      Леонид Андреевич, поднимая после войны рухнувшие мосты и акведуки, мог и не мучиться им. Голова другим была забита. Но теперь, когда огромная страна предстала изумленному взору Валерки во всей своей неохватности, в могучем трудовом ритме, ощетиненная ядерными боеголовками, спаявшая в одну цепь 300 миллионов таких разных людей и наций, невольно захватило его – что же это такое? Почему?

      Научный коммунизм тоже преподавался в институте, но в том изложении, как давали, как-то не впечатлял. «Дело Ленина всесильно, потому что оно верно»… Если бы Сашенька Томазова интересовалась гуманитарщиной, можно было бы и тут развернуть с ней дискуссию…

      Что окончательно подвигло Валеру повесить крест на грудь и отпустить только наклевывающуюся бородку – так это КГБ. Да, да, могучее ведомство, при одном имени которого трепетали, на котором все и держалось, как на поворотном гвозде, чем все пришпиливалось и не падало. Точнее сказать, само КГБ не смогло бы перевернуть Валеркину душу, и церковь не смогла бы, наверное. А вот вместе у них получилось.

      Однажды, придя поставить свечку за родных покойников, Валера увидел у алтаря старого знакомого по даче, в черном костюме английской шерсти и дымчатых очках.

      – А говорят, одни старухи неграмотные ходят к богу! – усмехнулся Вишнев, проходя мимо.

      – Старух тоже хватает! – охотно отозвался подполковник Асафьев.

      – Но вот я… Вы… – развел руками Валера. Почему то очень хотелось поговорить с этим человеком, он излучал спокойствие и мудрость. – Разве религия доживает последние дни?

      – Не нам судить! – улыбнулся гэбист. – Я только одно знаю, в нашем деле без Бога нельзя. Вообще ничего не останется…

      – Игорь Олегович, мы столько лет знакомы, даже неудобно… Какое у вас дело?

      Асафьев достал визитку, протянул. В этом было что-то чопорное, европейское, советские визиток не знали. Bалерка ожидал увидеть дипломата, или торгпреда. Но на белой картонке значилось: «КГБ СССР. 6 ОТДЕЛ. Управление по делам общественных организаций. Подполковник Асафьев Игорь Олегович. Специалист». И ниже – телефон, адрес. Проверяй, дескать, если хочешь. Впрочем, столь вывернутая мысль никому, кроме Валерки в голову не приходила.

      – А разве