За пределами трепета. Елена Гарбузова

и искры костра, спорящие со звездами. Сверху висел сверкающий ковш Большой медведицы, который словно расплескивал гулкие звуки волынок и обретал мощь барабанного боя.

      Вышел мужчина в белой рубахе и штанах, закатанных на плотных икрах. Он аккуратно распределил граблями кучу красных от жара углей. Они легли равномерным слоем на остывшую вечернюю землю, вгрызаясь в безмятежность своего ложа. Далее появилась из толпы молодая девушка в белом, хрупкая как тростинка. Она подняла икону над головой и сначала просто прошла по краю тлеющего поля, пробуя босыми ступнями ног тлеющий жар. Потом в бессловесной молитве постояла, устремив взгляд в звездное небо, снова приблизила икону к небосводу и вдруг пошла по раскаленным углям словно по привычной земле. Она кружила в священном трансе, обретая силу, описывая магические круги. Вихрь женского начала соприкоснулся с противоположным потоком – мужчина вновь выступил на горячую сцену и слился с девушкой в непостижимом, чарующем танце. Позже искусство хореографии растворилось в ночном воздухе так же непостижимо, как началось. Пошлое обрамление начала праздника бесследно истлело в могуществе истинного благородства. Болгария так и сохранилась в памяти Лили в образе этой ночи, наполненной одухотворенной мистикой и внутренней силой.

      XXIII

      Запад неизменно идеализировался. В сознании каждого постсоветского гражданина существовала обыденная реальность, ограниченная и ущербная, и мир заграницы с чарующим совершенством достатка. Вероятно, преклонение перед всем иностранным возникло еще в период правления Петра I. Государь первый заметил, что технически, культурно и организационно западная культура находится далеко впереди России. Еще в детстве пережив страшный и беспощадный стрелецкий бунт, который способствовал истреблению многих родственников царя по материнской линии, Петр возненавидел сам образ исконного русского боярства. Эмоционально-психологическая травма из детства привела к тому, что все бояре и стрельцы стали отождествляться у монарха с чем-то варварским, диким и требующим скорейшего уничтожения.

      Мальчик в малолетстве жил со своей матерью в селах, рядом с которыми сформировалась Немецкая слобода, собравшая всех иностранцев на Руси. Именно это привлекательное место и стал посещать юный Петр и полностью попал под влияние всего заграничного. Одежда была непривычно элегантной, алкоголь струился рекой, доступные и раскрепощенные женщины окружали будущего царя. Сосредоточение аферистов и проходимцев в слободе, которые искали наживы и приключений, трогало вольнолюбивую натуру отрока. В этом сомнительном месте молодой царь предельно очаровался немецкой мягкой силой, преследующей собственные интересы на территории развивающегося государства. Юноша был взят в оборот заграничными вещами, попал под влияние ловких иностранных агентов. Он просто заболел всем иноземным и слушать не хотел о русских традиция, которые ассоциировались только с кровавым бунтом,