Собрание сочинений. Том 3. 1994-1998. Юрий Поляков

что с тобой?

      – Ничего. Я просто вдруг подумал: а если ты выиграешь наше пари? Хотя, конечно, это невозможно, но я на всякий случай теперь решил перед сном читать страничку-другую из энциклопедии. Ты знаешь, безумно интересно. Подожди, я тебе сейчас про Тота Гермеса Трисмегиста прочитаю…

      – Не надо мне читать про Тота Гермеса Трисмегиста! У меня нет времени… О каком пари ты говоришь? – поинтересовался я, осторожно перебирая в памяти обмылки вчерашнего вечера.

      – Привет! Это тебя, наверное, тяжелым по голове ударили. Мы же с тобой поспорили…

      – О чем?

      – Как о чем! О том, что ты сделаешь из Витька знаменитого писателя.

      – Я?

      – Ты. Если не сделаешь, то твоя квартира поступает в полное мое распоряжение… Забыл?

      – Обижаешь… А если сделаю?

      – Тогда я отдаю тебе мою энциклопедию.

      – Энциклопедию? А на фига мне твоя энциклопедия?

      – Не знаю. Ты же спорил… Или ты передумал?

      – Нет, не передумал. Просто уточняю детали, – ответил я, просыпаясь окончательно и вспоминая в подробностях вчерашний спор. – Если обещал, значит, сделаю… А где Витек?

      – Это у тебя надо спросить. Он же с тобой оставался!

      – Оставался. А потом исчез…

      – Как это исчез? Что-то ты крутишь! – молвил Стас с тем презрительным разочарованием, которое я ненавижу больше всего на свете.

      – Ничего я не кручу! Я как раз собирался его искать…

      – Найдешь – перезвони мне домой.

      – Почему домой?

      – Жена, пока «амораловка» действует, отгул взяла и меня тоже отпросила. Сейчас за шампанским побежала. А как ты отработал?

      – Пять глав, – гордо ответил я.

      – У тебя кто-то и сейчас еще есть? – завистливо спросил измученный моногамией Стас.

      – Почему ты так решил?

      – Ну, выражаешься ты иносказательно: пять глав… Я только три успел, – расстроился Жгутович.

      – Не горюй: на своем поле это очень хороший результат!

      – Мне тоже кажется. А у тебя точно «амораловки» больше нет?

      – Нет, конечно! Зачем мне тебя обманывать? – искренне ответил я, косясь на бутылку, где еще оставалось граммов восемьсот.

      – Ну ладно, пока, а то жена дверь открывает… – заторопился Стас.

      – Ты учти, женщинам нравятся длинные главы, – ехидно посоветовал я и повесил трубку.

      С трудом поднявшись, я побрел в ванную и долго стоял перед зеркалом, вглядываясь в свое бледное лицо и красные, воспаленные глаза. Вот влип! С таким же успехом я мог пообещать превратить Витька в генсека. Прав классик: нельзя мешать напитки… Больше всего в этот момент я был похож на лежавший тут же в мыльнице выдавленный тюбик пасты.

      Первым делом надо было срочно реанимироваться…

      В Доме литераторов, куда я доковылял через час, уже вовсю гудела благообразная дневная ресторанная жизнь: на спасительный огонек стягивались злоупотребившие вечор труженики пера. О, я знаю по себе: пробуждение