В священном сумраке дубравы. Стихотворения, переводы, проза. Константин Батюшков

оживлю теперь я в памяти своей

            Сию ужасную минуту,

            Когда, болезнь вкушая люту

                  И видя сто смертей,

      Боялся умереть не в родине моей!

      Но небо, вняв моим молениям усердным,

            Взглянуло оком милосердым:

      Я, Неман переплыв, узрел желанный край,

            И, землю лобызав с слезами,

      Сказал: «Блажен стократ, кто с сельскими богами,

      Спокойный домосед, земной вкушает рай

      И, шага не ступя за хижину убогу,

            К себе богиню быстроногу

                  В молитвах не зовет!

            Не слеп ко славе он любовью,

      Не жертвует своим спокойствием и кровью:

      Могилу зрит свою и тихо смерти ждет».

      Между 1807 и 1809

      Видение на берегах Леты

      Вчера, Бобровым утомленный,

      Я спал и видел странный сон!

      Как будто светлый Аполлон,

      За что, не знаю, прогневленный,

      Поэтам нашим смерть изрек;

      Изрек – и все упали мертвы,

      Невинны Аполлона жертвы!

      Иной из них окончил век,

      Сидя на чердаке высоком

      В издранном шлафроке широком,

      Наг, голоден и утомлен

      Упрямой рифмой к светлу небу.

      Другой, в Цитеру пренесен,

      Красу, умильную, как Гебу,

      Хотел для нас насильно… петь

      И пал без чувств в конце эклоги;

      Везде, о милосерды боги!

      Везде пирует алчна смерть,

      Косою острой быстро машет,

      Богату ниву аду пашет

      И губит Фебовых детей,

      Как ветр осенний злак полей!

      Меж тем в Элизии священном,

      Лавровым лесом осененном,

      Под шумом Касталийских вод,

      Певцов нечаянный приход

      Узнал почтенный Ломоносов,

      Херасков, честь и слава россов,

      Самолюбивый Фебов сын,

      Насмешник, грозный бич пороков,

      Замысловатый Сумароков

      И, Мельпомены друг, Княжнин.

      И ты сидел в толпе избранной,

      Стыдливой грацией венчанный,

      Певец прелестныя мечты,

      Между Психеи легкокрылой

      И бога нежной красоты;

      И ты там был, наездник хилый

      Строптива девственниц седла,

      Трудолюбивый, как пчела,

      Отец стихов «Тилемахиды»,

      И ты, что сотворил обиды

      Венере девственной, Барков!

      И ты, о мой певец незлобный,

      Хемницер, в баснях бесподобный! —

      Все, словом, коих бог певцов

      Венчал бессмертия лучами,

      Сидели там олив в тени,

      Обнявшись с прежними врагами;

      Но спорили еще они

      О том, о сем – и не без шума

      (И в рае, думаю, у нас

      У всякого своя есть дума,

      Рассудок свой, и вкус, и глаз).

      Садились все за пир богатый,

      Как вдруг Майинин сын крылатый,

      Ниссланный вышним божеством,

      Сказал сидящим за столом:

      «Сюда, на берег тихой Леты,

      Бредут покойные поэты;

      Они