Клетка бесприютности. Алекс Мельцер

И, с трудом разлепив глаза из-за его метаний по постели, сильно об этом жалел. Его щеки алели: тусклая ночная лампа, без которой он не засыпал, как раз отбрасывала свет на детское личико.

      «Блядь, как не вовремя», – я взглянул на часы. На экзамен вставать предстояло в половину седьмого, чтобы успеть добраться до экзаменационного пункта. Спать оставалось несчастных пять часов. Совсем раскашлявшись, Вадя проснулся в половину второго и закапризничал сильнее. У него явно болело горло – он прикладывал ладошки к шее, пытался что-то сказать, но совсем осип. Я боялся, что он разбудит отца и тогда получим мы оба, поэтому старался его успокоить. Мягко притянув его ближе, я прижал к себе мокрое от пота тельце. Навскидку температура у него была не меньше тридцати восьми.

      – Сына, что болит? – глупо спросил я, не понимая, что Вадик может на это ответить. Он невнятно хныкал, и сквозь его нытье я с трудом разобрал «голова».

      В коридоре щелкнул выключатель, и на миг я испугался, что это отец. Но шаги были еле слышными и не такими шаркающими, поэтому я не удивился, когда через несколько секунд в комнате показалась мать.

      – Жар у него, – пробормотал я, уложив Вадика на подушку, выпустив из объятий. – Простыл поди. Лето, когда умудрился?

      – Нечего было разрешать ему в фонтане плюхаться, – мать взяла с полки градусник, о котором я напрочь забыл. Она стряхнула его, сгоняя ртуть до минимальной отметки, и сунула Ваде под мышку. От холода стекла он опять закапризничал, но я прижал его руку к туловищу, не позволяя рьяно шевелиться.

      – Раз такая умная, сама с ним гуляй, – огрызнулся я.

      – Это твой сын, – суховато напомнила она, присев на скрипящий стул возле стола. Взгляд ее упал на раскрытый учебник по биологии. – Тебе поспать бы. Экзамен же…

      – Ты возьмешь отгул? – с надеждой спросил я. – Кто с Вадиком-то останется? Я только после обеда смогу…

      Она обессиленно кивнула, зная, что выбора нет. Мне нужно было сдать последний экзамен, отделаться от учебы и получить аттестат. В идеале – поступить, но успешная сдача биологии теперь стояла под большим вопросом. Глаза закрывались сами собой. Вадик, дернувшись, обреченно затих – градусник от такой температуры уже точно нагрелся и не доставлял ему дискомфорта.

      Температура добежала до тридцати девяти, и я чуть не выронил термометр, увидев эту отметку.

      – Скорую бы вызвать… – запричитала мать.

      – «Ибупрофен» притащи, в аптечке есть, – обрубил я. – Не надо никакой скорой. Если не спадет через час, тогда вызовем.

      Она посеменила на кухню, и я понадеялся, что она не забудет взять стакан воды. Не забыла – принесла все, и я придержал Вадику голову, чтобы он смог проглотить таблетку будучи в сонном, вялом состоянии. Он лег на подушку, и я рядом с ним, стараясь освободить ему как можно больше места. Сын все-таки беспокойно дрыгался, его бил озноб, но я укрыл его одеялом до самого подбородка и крепко стиснул в объятиях. Он начал засыпать, меня тоже морил вязкий сон, и я даже не услышал, как мать ушла.

      Сон мучил липкий,