Все живы. Анна Морозова

обрезанных из джинсов, как ему показалось.

      – Ба! Какие люди! Вот и Светик вернулся! И сынишку привезла, молодец! Добилась правды!

      – Не называй меня Светик, сто раз просила, – милостиво позволив себя поцеловать, фыркнула Света и добавила: – Всё, пойду курну, а то щас сдохну. Три часа без курева. Это жлоб, мой братец, не разрешал курить в своей драгоценной машине. Ладно бы что приличное, джип там, а то нищебродский «ларгус», подумаешь! Да я сама такой могу в кредит взять! И телефон у меня круче!

      – Беги-беги, а мы с молодым человеком вещи занесем. Заодно и познакомимся.

      Он по-взрослому протянул руку и сказал:

      – Меня Костя зовут. А тебе, Борис, значится, дядя Костя буду. Ты в каком классе, в пятом?

      Боря молча пожал большую руку с синеватыми венами и кивнул:

      – Да, в пятом. А вы здесь живете, вместе с мамой?

      – А что, она тебе обо мне не сказала? Ну да, вместе. Так, сюда пока складывай. Туалет вон. Где твое барахло, эта сумка? Ну, вот сюда заноси. Видишь, мама о тебе позаботилась: сказала мне раскладушку раздобыть. Я ее в уголок поставил, а шкаф как разделитель сделал. Во как хорошо получилось! Не будем друг другу мешать.

      Боря обвел взглядом прокуренную комнату, покосился на разложенный диван с грязноватыми одеялами без пододеяльников и сказал:

      – А мне вообще-то нельзя на раскладушке. Спина…

      – Нельзя? – удивился дядя Костя. – Мне твоя мама ничего не говорила. – Светик! То есть Светк! Подь сюды. Вот молодой человек мне сказал, что у него со спиной проблемы, типа раскладушка некошерно.

      – Да, мне что-то мать бубнила каждый раз, вот не запомнила. Ну да ладно, будет время – поищу кровать ему. Кажется, с пятого этажа отдавали, объява висела.

      – Ну, так это было два месяца назад. Всё, уже не висит объява-то.

      – Не висит? Ну и ладно. Короче, не забивай мне фигней голову. Дайте же докурить спокойно! И вот чего. Там в пакете, таком желтом, пирожки с поминок. Как раз поужинаем.

      – Да, вижу пакет. Держи, разогреешь заодно в духовке.

      – Да пошел ты! – фыркнула Света. – Еще спалю на фиг. Так поедим. Борьк, ты это… вещи свои потом разберешь. Шмотки в шифоньер, я тебе полку освобожу, а учебники под раскладушкой пусть хранятся. Видишь, тесно у нас.

      – Ну как, хорошо я шифоньер поставил? Одобрямс? – попытался обнять подругу Костя.

      – Рямссс, рямссс, – засмеялась Света, и Борю покорежило от ее высокого, визгливого смеха, от этой невыносимой свистящей буквы, кто ее только придумал!

      Но на него уже перестали обращать внимание. Отодвинув рукой всякий мелкий хлам на другую сторону стола, Света разорвала пергамент, в который Маринка упаковала пирожки, и сказала:

      – Одни с мясом, другие с повидлом.

      – И не перепутайте! – засмеялся Костя и, потирая руки, разломал один пирожок: – Так, вскрытие показало, что эти с мясом!

      – Мам, а куда пирожок класть? – спросил Боря.

      Света открыла рот, явно чтобы съехидничать, но все-таки встала, взяла с полки блюдце и протянула сыну:

      – У