Тело. Сергей Баунт

вообще, дрянь человечишка. Даже не женился до сих пор». Порфирий устал, хотел есть, и потому злился. На самом деле он никогда так раньше о Василии не думал. Да если честно, он и не замечал его. Разные они – Порфирий настоящий, справный мужик. Все, как положено – дом, хозяйство. А Васька что? Так, пшик один. Как спичка, которая не зажглась, а только пшикнула.

      Тот тем временем уже встал, и пошел на средину поляны. Там начал творить что-то непонятное. Васька копал снег. Руками. Выгребал и отбрасывал. «Что за черт? Зачем?» Порфирий не сдержался, и пополз ближе. Любопытство снедало его. А Василий уже закопался так, что виден был только его зад. «Да, что там такое? И как он умудрился учуять что-то под снегом?!»

      Наконец, снег перестал лететь. Василий поднялся и сбросил рукавицы. Даже отсюда, было видно, что от него идет пар. «Ты смотри, что творит. Упахался. Что же он там нашел?» Порфирий всегда считал себя рассудительным, не азартным мужиком. Но сейчас он так раззадорился, что чуть не побежал смотреть, что там такое. Устоял уже в самую последнюю минуту. «Что творю, дурак! – укорил он себя. – На хрена я тогда полдня скрывался?» В горячке он приподнялся и вытянул голову. Когда Васька обернулся, он едва успел упасть прямо в снег. Отползая, Порфирий боялся услышать, как трещат кусты – это значило бы, что его заметили, и Василий идет сюда. Но пронесло – когда он осторожно поднялся за мощной разросшейся сосной, и выглянул из-за ствола, тот снова сидел спиной. В этот раз курил. После каждой затяжки дымок поднимался над сбитой на затылок шапкой. Порфирию даже показалось, что он учуял запах самосада. Скорей всего, так и было. Табак Васька брал у тетки Аграфены, а у нее он был ядреный. Сам Порфирий не курил. Пробовал совсем молодым, но не понравилось. Поэтому чуял курево издалека.

      «Что же он будет делать дальше? Время-то – уже обед прошел. Скоро солнце вниз покатится». При воспоминании об обеде Порфирий сразу захотел есть. В тайге у него всегда зверский аппетит. «А сегодня, тем более, промялся вон как хорошо. Поди, верст шесть по снегу отмахал». У него на такой случай был припас – вяленая сохатина. На охоте тоже бывало так, что присесть пообедать не удавалось. Тем более горячее сварить. Совсем недавно было, когда рогача-подранка гнал. Боялся, что если остановится, то зверь заберется в чащу, потом носи оттуда мясо на руках. Вяленое мясо хоть и не давало сытости, зато перебивало желание. Его можно было жевать подолгу.

      Он опять выглянул, и облегченно вздохнул – Василий, наконец, разжигал костер. Похоже, тоже прижало – хочет, наверное, чаю сварить. Порфирий потихоньку сполз по дереву в снег, и прислонился спиной к шершавой коре. Поставил перед собой понягу, расшнуровал горло мешка, и сунул туда руку. Не глядя нащупал мясо и вытащил его. Развернул тряпку, в которую оно было завернуто, и разложил на коленях. Осторожно настрогал ножом несколько ломтиков сохатины. Сразу сунул один в рот, остальные в карман. Потом повторил всю процедуру в обратной последовательности.

      Теперь, когда дело было сделано, он снова загорелся – что же там под