Честь Императора. Михаил Андреев

глазами, осунувшееся лицо и белёсый цвет лица. Девушка разразилась рыданиями. Она упала на колени и с размаху треснула своей маленькой ручонкой по стеклу гроба Мариуса. Стеклянная крышка мигом разлетелась на маленькие осколки.

      – Тише! Нельзя, чтобы нас услышали бальзамировщики!

      Окровавленной рукой Алайна провела по щеке Мариуса. На ней остался красный след.

      – Милая, поднимись! Он мертвец! Забудь и думай о своей жизни! Мы ведь можем быть счастливы… Я же люблю тебя.

      Алайна впала в безумие:

      – Заткнись! Заткнись, прихлебатель душегубов! Ты и вся эта свора из Ордена не стоите и одного пальца на его ноге! Вы оскорбляли его, насмехались над ним, а сами топите друг друга и притворяетесь, будто это нормально!

      Алайна чуть не упала в обморок. Удержала её лишь надежда, что нужное заклинание вернёт Мариуса к жизни.

      – Свет и тьма, солнце и луна, небо и земля. – произнесла она, закрыв глаза и приблизившись к лицу Мариуса. – Пусть сила перетечёт из сосуда в сосуд, пусть боги подарят жизнь этому телу, пусть Эфраз передаст ему мою мощь!

      Алайна открыла глаза, приложила свои окровавленные ладони к щекам трупа и поцеловала его в холодные губы.

      – Ты лишилась рассудка! – крикнул Пурион.

      Ученица, выждав пару секунд, отлипла от губ Мариуса и заплакала. Ритуал воскрешения не сработал.

      Она поняла, что обречена. Весь мир рухнул. Если бы её сделали бичевателем, если бы казнили, это не стало бы столь ужасной участью, какую она претерпевала сейчас. Видеть тело Мариуса оказалось для Алайны невыносимым испытанием.

      – За что?! За что я так провинилась?! – вырвался животный рёв из её рта. Она схватила крупный осколок стекла. Глаза её в этот момент расширились и загорелись безумным пламенем.

      Пурион среагировал быстро: он припал к ученице, разжал её пальцы, которые уже успели покрыться кровоточащими ранами, и откинул осколок стекла в сторону.

      Он не знал, что делать. Перед ним на полу сидело прекраснейшее существо, которое, однако, совсем не заинтересовано в его ласках. Она безоговорочно влюблена в труп и оттого Пуриону делалось ещё страшнее.

      Девушка напоследок взглянула на Мариуса, ожидая, что он откроет глаза, подойдет к ней и неловко прошепчет: «Алайна…»

      Как много было бы в этом слове! Одно оно возродило бы в Алайне желание жить.

      Но её мёртвая любовь продолжала безмятежно лежать в гробу, сложив руки на груди. Девушка не выдержала и потеряла сознание. Магификус успел подхватить её на руки.

      Глава 9

      Император Йестин сидел в покоях своего дворца у стены, выполненной из нефритового стекла. Через неё ему открывался прекрасный вид на город.

      День был солнечный. Лучи грели, но не обжигали. Ветер дул с северного Андалийского моря, принося в огромную, задыхающуюся от собственного смрада столицу, свежесть.

      Император не слышал хрипения коней и рабов, гула толпы на рыночной площади и бесконечного хлопания рук в величественном цирке. Бил колокол в белой башне, собирая народ в храм девяти