Честь Императора. Михаил Андреев

– сказал Рилли, проникнувшись доверием девушки. – Иногда мне кажется, что я это не я… То есть… Я как будто заново родился. Порой мне приходят видения будто бы из другого мира. У меня такое чувство, что мой прошлый мир отличался от этого.

      – Мне тоже порой кажется, что я это не я. Это не моё имя, не моё место и не мой мир. Славно, если бы мы жили в лучшем мире. – ответила Рейна, провожая взглядом уходящее за холмы солнце.

      Внезапно посреди огорода послышалось шуршание. У края огорода всколыхнулась высокая трава.

      Собеседники замерли. Шорох становился всё сильнее и ближе. Они всматривались в темноту, но едва могли различить хоть что-то.

      Тут же из кустов за беседкой выпрыгнула собака, зубами оторвала деревянную обшивку и забралась внутрь. Рилли и Пердитта ринулись в объятия друг друга и закричали.

      Спустя секунду они поняли, что это собака, которая весело машет хвостом, и, выдохнув, спокойно сели обратно на лавку. Собака прыгнула на ноги Рейне и девушка, увидев знакомые глаза, знакомый хвост и знакомый нос, радостно воскликнула:

      – Гип!

      Она почесала его по голове и наткнулась пальцами на репьи, высохшие колоски и засохшую кровь. Раненный пёс долго блуждал среди кустарников и нацеплял себе на шерсть всё, что только возможно.

      – Как ты исхудал! Но ты выжил, дружище! – продолжила Пердитта, дёргая Гипа за щёки.

      Мальчик удивился, осознав, что это тот самый Гип, который спас Рейну и который раньше принадлежал псарю Педалю. Он принялся гладить пса вместе с Рейной. Девушка сказала:

      – Нам нужно почистить его и промыть раны.

      – Думаю, найдется и что-нибудь съестное. – отозвался Рилли.

      Вместе они пошли в дом.

      ***

      Бездыханное тело Мариуса лежало на пьедестале. Над ним корпели бальзамировщики Ордена, одетые в белые балахоны.

      Для начала два старца сбрили с лица Мариуса щетину, затем нанесли белую пудру, сохраняющую цвет лица. Этой же пудрой они смазали его руки. Когда всё было готово, труп одели в ученическую мантию.

      Писарь сидел в крипте рядом с бальзамировщиками. Он писал в хронику Ордена – толстенную книгу, описывающую историю Ордена в мельчайших подробностях, основные события из жизни Мариуса, которая так быстро оборвалась в результате испытания воли.

      – Магистр Аррен приказал сегодня же выставить тело. Завтра будет урок истории, и он хочет, чтобы жизнь этого юнца стала для учеников назиданием. – сказал один из бальзамировщиков.

      – Джек мне сказал, что стеклянный гроб уже готов.

      – Надо признать, этот пьянчуга не в меру рукастый.

      Тут в разговор вмешался писарь, не отвлекаясь от своего дела:

      – Удивительная жизнь. Согласно записям, она у него прямо-таки изобиловала неприятностями!

      – Как будто наша жизнь блещет красками радуги! – прогнусавил бальзамировщик.

      – Нет, нет, вы послушайте. Он был сыном вора и проститутки. Однако, каким-то образом такой отброс был знаком и со старшим хронистом. В записях сказано, что Квирр заступился за него,