Алтарь управления. Андрей Дмитрук

рашный скачок к звездам?

      Ко всем сразу, все – загрести

      И зарыться, как в волосы, в серебро светил…

      Кто же нас может спасти?

      Кто выведет

      звучным ударом крыл?..

* * *

      Я не знаю, кто ты.

      Я не услышу

      Ракеты рев и шаги в траве.

      Выше космической крыши —

      Великий, ладонь приложи к голове!

      Зачем ты дал нам свободу воли?

      Зачем муравьям подарил алмаз?

      Вырви меня из всей этой боли,

      Я так хочу!..

* * *

      …Струна сорвалась…

      Страстно хочу!

      Спустись!

      Посмотри —

      И унеси

      в многомерный шар!..

      Ты все равно у меня внутри,

      И мысль моя – это твой, твой дар!

      Я тоже,

      вне всяких дорог и метров,

      Увижу, как звезды растут из семечка…

      «Время!» – зову, задыхаясь от ветра;

      «Не уходи!

      Подожди меня, времечко-о!..»

* * *

      И – упаду на дорогу булыжную,

      Выплюну кровь из черного рта…

      Проклятье!

      Скажи же мне, солнце рыжее:

      Почему жизнь – не та?

      Живу ли я,

      или, может, это

      Только ступень к настоящей жизни?..

      Голос

      слабеет

      за тучами:

      «Где ты-ы?..»

* * *

      Дождусь.

      Если мозг до тех пор не брызнет.

      Развернув пакет, церемонно поданный Ростиком, Алина ахнула так, что от зеркал обернулись. Корзун был просто прелесть, и стоило его при всех расцеловать, что она и сделала.

      – А накурилась! – укоризненно сказал Ростик, отворачиваясь: он был застенчив.

      – Чего это он тебе, Аль? Покажи, а?..

      Оставив грим, девчата сбились вокруг Альки, кто с нарисованной половиной лица, кто вообще успев нанести лишь первые мазки: Нинуля с ангельскими крыльями, которые следовало еще расправить, Валюха – блудница Вавилонская – со стрелками туши до висков, сестры Ильчишины, сплошь набеленные и в рубахах до полу, как и следует воскресшим мертвецам. Баллончик стал переходить из рук в руки:

      – «Ла-ко-сте…»

      – Почему «Лакосте»? Это читается «Лакост»!

      – Ну, ты же у нас полиглотка, три класса и один коридор…

      – А-а, у меня был такой, два года пользовалась понемногу.

      Дождавшись, пока схлынет щебет, Ростик перенес внимание на себя, как бесстрашного и умелого доставалу. От Дебрецена, где на тайно провезенный чемодан водки он выменял немало парфюмерии, с помощью знакомого проводника подался на спорные земли. Под Береговом шли бои, путь на северо-восток был закрыт; тогда Ростик отступил к румынской границе. Для пограничников был заготовлен паспорт Германской Федерации, где Корзун именовался жителем Риги; с немцами и их балтийскими сателлитами Румыния не воевала, он беспрепятственно доехал до Сирета. Два-три тюбика бритвенного крема «Пальмолив» помогли оказаться на Буковине, но тут-то и варился главный котел: за Глыбокой ревели установки «Град», сплошная стена дыма закрывала путь на Черновцы. Тогда по льду через Прут, под снарядами, летевшими с обеих сторон, затем, сверясь с картой, проселками на Хотин – двинулся Ростик в направлении дома… Один раз повезло в пути, подбросили украинские гвардейцы на БТРе; другой раз едва ушел от банды мародеров. Хотин был почти безлюден, знаменитая крепость разворочена румынскими бомбами. В разбитом магазине поживился Корзун тушонкой, взял бы и с собой, да поймал его издали на мушку зловредный снайпер. Ох, какие пришлось делать петли среди развалин, – а резвый красный зайчик лазерного прицела скакал совсем рядом!..

      В Виннице дождавшись, пока подадут энергию для еженедельной електрички до Киева, на крыше вагона прибыл Ростик домой. Здесь было спокойно: нормальное военное положение, редкие воздушные тревоги. Одна лишь неприятность случилась еще на вокзале, фатально неизбежная: ЭВК. Тридцать часов в накопителе, рентген, куча анализов, в том числе – бр-р! – соскобы кожи и слизистой… Узнав, куда отбыл на гастроли «Вифлеем», Корзун пристроился к колонне грузовиков, гуманитарному конвою Всемирного Ордена Милосердия в Черкассы. По дороге их чуть не ограбили, пытаясь отнять драгоценный бензин, – есть же подонки, которых и красные крест с полумесяцем не смутят! Двигаясь через Городище, конвой оставил здесь медикаменты, сухое молоко – и впридачу его, Ростика.

      Вручив Альке дезодорант и кое-какие мелочи раздав девчатам, Корзун ушел переодеваться на мужскую половину гримерной, впрочем, даже условно не отделенную