Сам себе приговор. Николай Леонов

птичьих правах.

      – Ежедневник, Лена, – попросила Гнедова.

      – За какой год? – деловито осведомилась Елена.

      – За этот.

      – Он всегда лежит на столе… Но сейчас его нет, – растерялась Елена.

      Она осмотрела стол, перебрала каждый предмет, потом стала искать в ящиках стола, а Гуров в это время откровенно любовался ею. Елена выделялась абсолютно всем, от внешности до стиля в одежде. На ней было платье в китайском стиле, с короткими рукавами, высоким воротничком и с глухим запа́хом спереди. Такой фасон почти полностью открывал руки, но прятал от посторонних взглядов область декольте и практически всю шею. Довольно неожиданное для нынешних времен одеяние. Длинные черные волосы Елены были свернуты самым непостижимым образом чуть повыше затылка и держались там исключительно благодаря двум китайским палочкам для волос. Гуров видел такие у жены, наблюдал их в прическах абсолютно посторонних девушек и никогда не понимал, как они вообще могут выполнять функцию заколки. Того, кто умел ими владеть, Гуров априори считал гением.

      Саму же Елену нельзя было назвать красавицей, но все в ней, включая странную прическу, это китайское платье с фиолетовыми и зелеными разводами, тембр голоса, мягкие, но решительные движения, длинные пальцы рук, мелькающие в поисках необходимой ему вещи, наклон головы… Все это притягивало, манило. Даже что-то обещало.

      Гуров испытывал странные чувства.

      – Я не могу найти, – распрямилась Елена. Она была совершенно растеряна, из-за чего выглядела еще более волнительно. – Ну что ж ты будешь делать? Алла Тимофеевна, а что там было-то? Может, я так вспомню?

      – Ты лучше еще поищи, – попросила Гнедова.

      – Я подожду, – заверил Гуров.

      – Понимаете, ежедневников было много. Я их даже складывала вот сюда, – Елена указала на стеллаж у стены. – Но я их точно оттуда не убирала. А тот, который за этот год я держала на столе. Там было кое-что нужное.

      – Оставляю вас, – Гнедова коснулась руки Льва Ивановича. – Это все, что я могу сделать?

      – Пока да.

      Гнедова ушла, прикрыв за собой дверь. Елена и Гуров остались одни. Он так и стоял в центре кабинета, а она все еще шарила в ящиках стола.

      – Мы вас отвлекли, – сказал Гуров. – Вы тут хозяйка, а мы не вовремя.

      – Ничего страшного, – не отрываясь от дела, ответила Елена. – Я все понимаю. Если Алле что-то нужно, то я это сделаю.

      – И даже не спросите, зачем полиция пришла в кабинет покойного Константина Мальцева?

      Вопрос заставил Елену бросить поиски. Она распрямилась и в упор посмотрела на Льва Ивановича.

      – Понятия не имею, – твердо заявила она. – Но если это нужно Алле Тимофеевне, то я…

      – Вы все для нее сделаете, я понял, – остановил ее Гуров. – Я присяду?

      – Конечно.

      Он с облегчением опустился в одно из кресел.

      – Могу я вам что-то предложить? – спросила Елена.

      – Нет, благодарю вас, – покачал головой Гуров. – А вот от доброй порции откровенности не откажусь.

      – Не поняла вас, – натянуто улыбнулась Елена.

      – Как