Сам себе приговор. Николай Леонов

сюда и сахар, и молоко, – приказала Гнедова. – И почему здесь только три чашки? Ты разве не будешь кофе?

      – Я уже завтракал, – спокойно ответил Сергей и вышел из комнаты.

      – Гонора столько, что из штанов выскакивает, – поморщилась Гнедова. – Мой помощник, если что. Ну и водитель.

      «И консьержка, и дворецкий, и садовник, и официант, – подсчитал в уме Гуров. – Так это с ним живет Гнедова? Или у нее есть кто-то другой?»

      Гнедова не выглядела убитой горем. Тяжелые удары не сломили ее, а, напротив, закалили ее характер. К тому же она являлась публичной персоной, поэтому тем более научилась скрывать все эмоции. С момента смерти ее сына прошло четыре месяца. Наверное, это ничтожный срок. Или нет? У нее работа, она не может вечно носить траур. Но и оставить трагедию в закоулках памяти тоже вряд ли получится.

      – Я сразу им не поверила, – сказала Алла Тимофеевна. Ни Гурову, ни Крячко не нужно было объяснять, о ком она говорит. – Слишком быстро все сделали. Даже толком не поговорили со мной. Насколько мне известно, они также не допросили Сашиных приятелей. Только Софью – и то потому, что она была на базе отдыха. Знаете, не нужно быть профи, чтобы понимать, что что-то идет не так. Когда следователь сказал, что дело закрыто, я чуть не ударила его. Да, настолько сильно возненавидела этого мелкого человечка в тот момент. И сразу же стала искать другие пути. Писала во все инстанции, получала на бланках вежливые ответы, которые, если их перевести на простой язык, звучали одинаково: «Ничем помочь не можем». И вдруг ответ из прокуратуры. Положительный! Меня услышали, мне поверили. Прошу вас, господа, найдите того, кто отнял у меня моего ребенка. Очень вас прошу…

      Она сползла со стула и опустилась на колени. Лицо ее сморщилось, глаза налились слезами. Стас бросился к ней, помог подняться и подставил стул.

      – Извините, извините, – сбивчиво твердила она. – Я просто… просто…

      За закрытой дверью что-то громыхнуло. Все трое одновременно повернули головы в одну сторону, но дальше ничего не произошло. Удивительно, но именно этот звук привел Гнедову в чувство. Она провела ладонью по лицу и, забывшись, вытерла ее о бедро, обтянутое длинной черной юбкой.

      – Наверное, Сергей споткнулся, – слабо улыбнулась она. – Прямо у порога отходит паркет. Так вы мне поможете?

      – Сделаем все, что в наших силах, – ответил Гуров.

      – О господи, – простонала Гнедова.

      – Придется вернуться на несколько месяцев назад, Алла Тимофеевна. В те дни, когда ваш сын был жив. – Гуров вынул телефон, положил его на стол и включил диктофон. – Как думаете, у нас получится?

      Алла Тимофеевна шумно вздохнула.

      – Спрашивайте, – разрешила она. – Отвечу на любые вопросы.

      – Почему Саша ушел из дома в начале этого года?

      Такого вопроса Алла Тимофеевна не ожидала. У нее даже лицо вытянулось.

      – А при чем тут… – начала она.

      Гуров коснулся телефона пальцем.

      – Алла Тимофеевна, почему сын не захотел жить с вами под одной крышей? – повторил