Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников

любовь есть. Любовь, нежность, грусть и гордость переплетаются в душе Александра, когда он смотрит на фронтовые фотографии отца. А одну, самую любимую, он достаёт в свой день рождения и ставит на стол. И рядом с ней – стакан с фронтовыми ста граммами, накрытый куском хлеба. Всё, как тогда. Потом включает магнитофон и звучит голос Высоцкого: «Он не вернулся из боя…». И два его сына с гордостью смотрят на фотографию деда. Жизнь продолжается.

      Как-то пару лет назад забрёл Ипатьев в универмаг. Незадолго до этого он получил после долгой жизни в общежитии двухкомнатную квартиру. Она была совсем маленькой, но после обшаги показалась царскими хоромами. Естественно нужно было её обустраивать. Благодаря стараниям Пашки Устюжанина он разжился минским холодильником и кое-какой мебелью.

      Потолкавшись среди покупателей, обнаружил, что в одном из отделов продают белоснежные наволочки простыни и другие постельные принадлежности. О том, что это жуткий дефицит, говорила длинная очередь. Уже изрядно постояв в ней, он обратил внимание: стоят здесь только люди преклонного возраста и в основном мужчины. Это его озадачило.

      – Вы, молодой человек, вряд ли тут что-то купите, – сказал ему сосед. – Это дают только участникам войны.

      Раздосадованный Ипатьев всё-таки пробрался к продавцу, чтобы узнать, так ли это. Оказалось, что так. Для покупки необходимо удостоверение участника войны. Мало того, там были ещё какие-то списки. Если ты даже и фронтовик, но из другого района и тебя нет в списках – тоже ничего не купишь.

      – Но мне бы тоже хотелось на белой наволочке спать, – неуверенно проговорил он, собираясь уйти.

      – Мы, молодой человек, в окопах не на наволочках спали, – сказал ему кто-то из очереди.

      – Но ведь я же не в окопе живу, – возразил Александр. – И семья не в блиндаже спит. Да и вообще война-то давно закончилась. Кстати, – показал он на стиральную машину, на которой красовалась табличка «Только для участников ВОВ», – вы для кого их берете?

      – Я дочери беру, – проскрипел старикан лет семидесяти с орденскими планками на пиджаке. – Мне она ни к чему.

      – Жаль, что я на вашей дочери не женат, – пошутил штурман. – Она тоже на фронте была?

      Вопрос вызвал шквал возмущённых реплик среди ветеранов.

      – Каков наглец, а ещё лётчик! – выкрикнул кто-то.

      – Вот она, какова наша смена!

      – Его бы в окопах заставить посидеть!

      – Милицию нужно вызвать!

      Фронтовики дружно набросились на Ипатьева, заодно досталось и всей современной молодёжи.

      А он вспомнил отца, и подумалось ему, что будь он живой, неужели вот так же шумел бы в этой очереди? И так горько на душе стало. И он сказал с обидой в голосе, с какими-то отчаянными нотами:

      – Вот он дочери что-то берет, другой – сыну. А я такой же сын фронтовика, только две недели до Победы не дожившего. За что же меня в милицию?

      И вдруг тихо стало в очереди. Он повернулся, чтобы уйти, но его окликнули:

      – Подожди, лётчик. На каком фронте отец воевал?

      – Не