Колдовские Гончие. Драконы Долины Света. Лиан Таннер

настанет вдруг.

      Лес не слышит ваших мольб,

      И в дома нагрянет скорбь.

      В стихе это звучало так, будто уход Колдовских Гончих ни к чему особенно страшному не приведёт. Все просто немного погрустят и вернутся к своей обычной жизни.

      Но дедушка говорил, что в той песне, которую он слышал в детстве, вместо слова «скорбь» говорилось «гробь».

      Конечно, ты никогда раньше не слышал про гробь.

      Это только потому, что ты не минч-уиггинс. Хотя многие молодые минчи тоже могут не знать это слово, его редко произносят. Оно слишком страшное.

      «Гробь» означает катастрофу, конец света. Такую катастрофу, что прячься-маленький-минч-прячься-но-ничто-тебя-не-спасёт. Кстати, есть ещё несколько слов, которые стоит знать.

      «Вероломство», что значит подлость и предательство.

      «Заключённый», что значит пленник.

      Запомни эти два слова хорошенько, чтобы они не застали тебя врасплох, как это случилось со мной той ужасной ночью…

      Но обо всём по порядку.

      Вплоть до этого мгновения Семечка не задумывалась о том, что гробь может нагрянуть.

      Колдовские Гончие никогда раньше не покидали Парящий Лес. А в байках и поговорках, которые любил собирать дедушка, обычно не находилось скрытых смыслов или предзнаменований.

      Но что, если стихи про Колдовских Гончих вовсе не были просто глупой считалкой?

      В Парящем Лесу жили всего три Колдовских Гончих.

      Если дракон съел двух из них, то осталась только одна – щенок.

      Каким-то образом Семечка должна была вернуть последнюю Колдовскую Гончую обратно в лес, пока не случилась гробь.

      – Подожди меня! – снова пискнула она и поспешила за щенком.

      Глава 7

      Хоть кто-то знакомый

      Щенок обрадовался…

      Нет, у него не было имени, поэтому я и говорю всегда «щенок».

      Почему не было?

      Ну, потому что он ещё не…

      А больше об этом и говорить нечего.

      Щенок обрадовался компании Семечки. Он бы, конечно, предпочёл оказаться между лохматыми боками больших и грозных родителей, но и минч-уиггинс лучше, чем ничего.

      Тем более рядом с ним бежала знаменитая минч-уиггинс с острым мечом и сумкой, которую распирало от магии.

      Щенок принюхался. Ему, как и Семечке, здешний мир показался слишком большим и плоским, но запахи были ПОТРЯСАЮЩИМИ.

      Будь его родители с ним, щенок носился бы по округе, засовывая нос под каждый куст и в каждую расщелину. Он бы бросался в погоню за ветром, крутился и прыгал на траве.

      Но его родителей похитили, и он не мог думать ни о чём другом, кроме их поисков. Бегущая рядом Семечка проворчала, скосив глаза на щенка:

      – Не вижу здесь никаких следов дракона. С таким же успехом мы могли бы повернуть назад.

      Щенок ничего ей не ответил.

      Почва под лапами стала мягкой и влажной, то здесь, то там попадались лужи. Щенок пил из них прямо на ходу, приникая