Знак Саламандры. Мария Камардина

была больше, чем я сама.

      – Как думаешь, Алёна могла?..

      Настасья молчит. Я почти уже решаюсь открыть глаза, когда она неуверенно произносит:

      – Ну… Она тоже брала чёрный.

      Ага, уже что-то. Кошусь на барышню, та разглаживает складочки на колене с самым сосредоточенным выражением на лице.

      – А давай-ка по порядку, ладно?

      Порядок выходит следующим: сперва с обеда вернулся Морозов. Зашёл в кабинет, о чём-то переговорил со своим шефом – Настасье показалось, что на повышенных тонах. Потом вышел за кофе, и почти сразу на этаж поднялась Алёна.

      – Она, кажется, не в духе была. Сказала что-то такое, мол, не работает план, всем наплевать, а Соколов вообще явился в пиццерию и нахамил. А он ей – мол, погоди, всё получится, мы только начали. – Она прикусывает губу. – Потом… Потом она взяла кофе, но не уходила, тут недалеко стояла, а потом пришёл Сашка…

      Сашка тоже пришёл сердитый и недовольный. Настасья следила за ним, пока автомат готовил кофе, и всё это время он смотрел куда угодно, только не на Алёну. А когда второй стаканчик наполнился…

      – … тут Морозов к нему подошёл и сказал так, знаешь, с издёвочкой, мол, что ж ты, Соколов, приличным девушкам хамишь? А он в ответ – приличным как раз не хамлю, только приличные сплетни не распускают и на всех встречных мужиков не вешаются. А тут эта тоже подошла и говорит… – Она смущённо умолкает и искоса глядит на меня. – Я не буду пересказывать, ладно? А Морозов ей поддакнул, а Сашка так к нему подошёл, за воротник сгрёб…

      – Погоди, – перебиваю я. – Как за воротник, если у него кофе в руках?

      Настасья хмурит брови:

      – Ну… Кофе он, наверное, поставил куда-то… Да вот хотя бы сюда.

      Она хлопает прозрачной ладонью по подоконнику, потом смотрит на меня, и мне кажется, что думаем мы об одном и том же. В самом деле, если Сашка оставил стаканчик без присмотра и пошёл разбираться с Морозовым, у Алёны было время.

      – Она бы не успела. – Настасья мотает головой. – Тут почти сразу Георгий Иванович пришёл и всех разогнал, она бы не посмела при нём что-то подливать.

      – Но если она тоже взяла чёрный кофе, – подхватываю я, – то подменить стаканчик могла вполне, так?

      Она сумрачно кивает и тут же вскидывает голову:

      – Так это в полицию нужно! Рассказать всё!

      Я хмыкаю.

      – Ну конечно. Приду я к ним и скажу – мне тут кофейный автомат сообщил, что вот эта девушка отравила вот этого парня, и нет, сама я ничего не принимаю, да? – Настасья явно хочет возразить, и я прибавляю: – К тому же, пока ещё не готовы анализы, может, и не было никакого приворота. Может… – Я запинаюсь, но заканчиваю: – Может, это опять из-за меня.

      Звучит как-то глупо. Настасья фыркает и демонстративно закатывает глаза, потом задумывается.

      – Мне бы хоть посмотреть на тот кофе, – говорит она наконец. – Может, что-то смогла бы почуять.

      Я собираюсь сказать про лужу и уборщицу, но тут приоткрывается дверь кабинета, и в полоске света показывается Гошка. Крутит головой,