О чем плачут драконы. Александра Тэн

. Одни говорили, что господин Мар обладает какой-то магической силой и только благодаря ей получил должность советника короля. Другие же – что он высокомерен и нелюдим. Живет отдаленно от города в своем поместье и никого не пускает к себе. Изредка посещает королевские приёмы, но и там ни с кем не разговаривает, кроме приближенных. Но все они сходились во мнении, что Рамон Мар хорош собой. Высокий, широкоплечий и белокожий, что особенно ценилось. Несмотря на грозный вид, он с легкостью очаровывал женщин. Сотни претенденток на сердце загадочного и непреступного советника тут же явились на отбор, стоило ему объявить о поиске невесты. Меня же заставили пойти туда.

      Среди первых красавиц столицы, дочек знатных состоятельных господ я выглядела жалко и неуместно. Точно обыкновенный речной камень среди бриллиантов. Моя кожа не отличалась фарфоровой белизной, а фигура привлекательными женскими формами. Я не обучалась светским манерам и никогда не посещала балы, а потому совершенно не умела вести бесед с мужчинами и уж тем более очаровывать их. Но, как оказалось, этих знаний и не требовалось вовсе. Главным критерием выбора будущей жены для советника стало происхождение девушки. Она не должна была быть наследницей именитого рода или же дочерью богатого влиятельного чиновника. Жениха также не интересовала внешность – он даже не явился на отбор. Его решение сообщили всем позже.

      – Повезло тебе! – с кривой ухмылкой и явной завистью в голосе произнесла Берти, – Сначала из приюта забрали в хорошую семью, затем замуж отдают за самого завидного жениха! Почему вообще такой мужчина, как Рамон, выбрал тебя? – а последняя фраза прозвучала и вовсе с презрением.

      Несмотря на грубость служанки, я в какой-то степени была даже согласна с ней. Из небольшого круглого зеркала на туалетном столике на меня смотрела черноволосая девочка. Спутавшиеся кудри едва доставали до плеч, а большие, немного опухшие от слез, карие глаза на смуглом, ещё совсем детском лице выглядели печальными. Она слишком юна для брака по расчету и слишком неопытна для политических игр. Мне стало жаль эту девочку, но спасти её я, увы, не могла.

      – Может он и не мужчина? Ну, ты поняла. А нашу Эйдис взял для прикрытия? – разговор служанок продолжился без моего участия. Мой ответ и не требовался, им вполне хватало злорадства, чтобы хоть как-то почувствовать своё превосходство. Я же продолжала молча глотать слезы, терпя насмешки.

      – Скажешь тоже! Мне девчонки рассказывали, что с этим у него всё в порядке. Я бы даже сказала, что в очень большом порядке! – хмыкнула Берти, поглядывая на меня через отражение в зеркале. Поймав мой растерянный и смущенный взгляд, она довольно улыбнулась. Слушать о похождениях будущего мужа по домам любви было крайне неловко и вместе с тем неприятно.

      – Что хоть ты делать с ним будешь? Петь колыбельные, чтобы он поскорее заснул? – подлила масла в огонь Софи, и обе служанки громко рассмеялись и продолжили сплетничать. Одной мне было не до веселья. От одного намека на скорую близость с незнакомцем мне захотелось встать и пойти умыться. Я ощущала себя грязной. Наверное, так себя чувствуют девушки из домов любви, отдавая свое тело в пользование чужому нелюбимому мужчине. В этом браке меня ждала та же участь. И выбора у меня тоже не было.

      – Чего разгалделись? – в комнату вдруг вошел отец, – Пошевеливайтесь! Платье уже доставили, а она сидит ещё не причесанная! – строго приказал он, проходясь недовольным взглядом по каждой из нас.

      – Да, господин! – хором ответили служанки, склонив головы. Наконец-то они замолчали и принялись за свою работу. Берти схватилась за нагретые щипцы для выпрямления волос, а Софи за многочисленные баночки и склянки, о назначении которых я даже не догадывалась.

      – А ты прекрати слезы лить! – всё в том же приказном тоне произнес отец, обращаясь уже ко мне, громко стукнув тростью об пол, – Не на похороны идешь! – но именно так мне и казалось. Сегодня будто умерли все мои мечты и надежды, и мне оставалось лишь похоронить их глубоко в сердце, как воспоминания о детстве. Правда, отнюдь не о беззаботном.

      Мне было девять лет, когда после внезапной смерти моей матери я оказалась в приюте. Своего родного отца я никогда не видела, он ушел от нас еще до моего рождения, а других родственников у меня не было. Появление в моей жизни господина Бауэра по началу казалось мне чудесным спасением. Никому не нужная сирота спустя пять лет вдруг обрела семью, дом. Из крошечной промозглой комнаты с решетками на окнах я переехала жить в просторный загородный дом с красивым садом и собственной конюшней. И лишь позже с ужасом осознала, что всего лишь сменила одну темницу на другую. На более удобную и дорогую. И хотя на моих окнах больше не было решеток, мне всё также было запрещено куда-либо выходить за переделы дома. Поэтому сад стал моим утешением и маленьким проводником в большой мир. Поливая цветы, я частенько подслушивала разговоры почтальона с нашей прислугой и соседей, обсуждающих последние новости из столицы. Только благодаря этому я хоть немного узнавала о том, что происходило вокруг. Я не задавала отцу лишние вопросы, да и вообще особо не задумывалась о том, почему меня прятали от внешнего мира. Для себя я тогда решила, что нужно просто немного потерпеть. Вот вырасту, уеду куда-нибудь подальше и, наконец-то,