Больной вопрос. Анна Дашевская

      «Тот, чья натура низости чужда,

      Чужой беде сочувствует всегда.

      Лишь тем вовеки жалость недоступна,

      Чьё сердце подло, алчно и преступно».

Кристофер Марло, «Геро и Леандр»

      В Малом Гнездниковском переулке мэтр Алариен занимал целый особняк в два этажа с мезонином, упрятанный от городского шума за несколькими старыми липами и зеленеющими среди ноябрьских сумерек стройными елями. Ограда из прихотливо изогнутых кованых прутьев преграждала путь незваным гостям. Возле закрытой калитки одиноко болтался шнурок звонка с деревянной грушей на конце.

      Тихонько фыркнув под нос, Суржиков потянул за этот несъедобный фрукт.

      – Слушаю вас, – раздался голос.

      – Мне назначена встреча на полдень.

      – Проходите, прошу вас.

      Мелодично щёлкнул замок, Влад толкнул калитку и вошёл. К крыльцу вела вымощенная каменными плитками дорожка, само же крыльцо, окаймлённое сдвоенными колоннами, охраняли металлические чудовища. С сомнением покосившись на них, он решил считать, что справа мантикора, а слева – грифон.

      Входная дверь распахнулась, едва гость подошёл к ней. На пороге стоял человечек, изрядно напоминавший обезьянку: небольшой рост, длинные руки, сморщенное печальное лицо с чёрными блестящими глазами и большим, чуть приплюснутым носом…

      – Добрый день! Господин Суржиков? – спросил он.

      Влад кивнул.

      – Прошу вас, следуйте за мной, – предложил встречавший, и повёл к прихотливо изогнутой мраморной лестнице.

      Суржиков последовал за ним, пробормотав про себя «Движенье – благо, неподвижность – скорбь». Откуда была цитата, он и сам не помнил, но к случаю подходила вполне.[5]

      Анфилада белых комнат закончилась возле высоких дверей, расписанных серебряными единорогами.

      – Проходите, прошу вас, – со вздохом сказал человечек, распахнув дверь и приглашающе повел рукой.

      Суржиков шагнул через порог.

      Это уже была приёмная, совершенно классического вида: письменный стол с компьютером, полки с папками, вешалка для одежды. За столом сидела столь же классического вида секретарша, сухопарая дама средних лет. Её волосы с густой проседью были безжалостно стянуты в узел, брови над серыми глазами нахмурились, а суровый взгляд ощупал Влада с головы до ног. Ему показалось даже, что его взвесили и оценили, и цена была не слишком высокой.

      – Проходите, прошу вас, мэтр Алариен ждёт.

      Кабинет целителя ему понравился: и дальняя стена кабинета не терялась в туманной дымке, и письменный стол не был такого размера, чтобы с одного конца до другого за листом бумаги пришлось экспедицию снаряжать… Нормальный рабочий стол – антикварный, разумеется, с резьбой и кожаной столешницей, но кто ж от такого откажется? Зелёную кожу украшала единственная фигурка, серебряный единорог.

      Хозяин кабинета за столом не сидел, он вышел навстречу гостю и отвесил вежливый поклон. Суржиков ответил таким же; он отлично

5

Кристофер Марло, «Мальтийский еврей»