Хозяйка хищного сада. Наталья Буланова

использовать великий метод научного тыка.

      Ворон делает надо мной круг и садится на кованые ворота. Лианы, которые так стремились проникнуть внутрь через них, прекратили свой рост.

      Это мир? Или холодное перемирие?

      Чувствуя себя по-идиотски, обратилась к цветку, как к человеку:

      – Мы не так начали. Простите нас.

      Говорить, что я постараюсь стать им новой хозяйкой было опасно. Мало ли, как воспримут. Да и поймут ли?

      Может, их любовь к старой госпоже так же крепка, как у ворона.

      Заболотье словно замирает в ответ на мои слова. Создается ощущение, что все растения мысленно совещаются друг с другом.

      Я продолжаю:

      – Меня с подругой кинули вам на съедение, но мы очень хотим жить.

      Я замечаю надломленный стебель у растения и осматриваюсь – вот этот сухой сорняк с вытянутыми плоскими листьями подойдет.

      Я срываю его, чувствуя сухость и жесткость мертвого растения ладонью. Пахнет сеном.

      Осторожно присаживаюсь перед местной росянкой. Она еще не успела вырасти большой, поэтому риск был минимален. Однако, я мало знала об этих растениях. Например, яд решал бы вопрос совсем не в мою пользу.

      Я медленно протягиваю руку к сломанному стеблю. Вижу, как растение начинает мелко дрожать и успокаиваю:

      – Я хочу помочь.

      И оно подпускает меня: позволяет осторожно коснуться сломанного стебля, обернуть сухой сорняк и сделать перевязку. В это время все зеленые пасти открыты и направлены на меня. С зеленых челюстей капает сок.

      Мне совестно за свое болезненное вторжение в их зеленый уголок. Явилась, навела шумиху, сожгла собратьев.

      Я стараюсь быть нежна в прикосновениях. Мне нервно и волнительное. Я гораздо острее ощущаю запах сока местной росянки – он словно немного молочный и пахнет жженым сахаром.

      Поврежденное растение напомнило мне побитого жизнью щенка, что не верит в любовь, но очень хочет жить, который все-таки позволяет мне помочь. Дает шанс, готовый наброситься в любой момент.

      Я поправляю бантик перевязки и делаю шаг назад. Конечно, если бы у меня флористическая лента, заживление бы удалось с вероятностью восемьдесят процентов. Здесь же никаких гарантий. Сухой сорняк пропускает воздух и место надлома может просто засохнуть и тогда не срастется.

      Я поднимаюсь на ноги и вдыхаю полной грудью. Волнительно. Я давно не испытывала таких эмоций. Последние годы жизнь стала скучно-предсказуемой, размеренной, когда ты точно знаешь, что случится завтра.

      Здесь же я не знала, буду ли я жива в следующем часу.

      Чувствую – Заболотье не отступает. Оно замирает в ожидании, дает и себе и нам с Киарой время. Шуршит листами, словно переговаривается.

      Кажется, нам дают шанс.

      Киара встает рядом.

      – Госпо… Ингрид… – Девушка смотрит то на меня, то за ворота. – Оно тут все живое.

      – Конечно. Просто это другая форма жизни, – говорю я и тут же получаю полный удивления взгляд.

      – Вы странная после отравления. Словно… словно… и не вы вовсе.

      Приехали!