Безымянные могилы. Исповедь диверсанта. Италия. Даниэль Дукас

парень! Лучше расскажи мне, что обнаружил.

      – В гостиной картина перекошена, а телевизионный кабель вытащен из разъема и валяется рядом с телевизором. В спальне аккуратно подпилена ножка кровати, на простыни рассыпано нечто похожее на соль, а будильник заведен на девять. Мыло лежит на бортике ванной, а в мыльнице вода. В уборной не смыта моча. Дверца холодильника в кухне и вовсе была приоткрыта.

      – Господи! Как ты подмечаешь подобные детали?

      – Справедливости ради, я и сам довольно щепетилен в быту, поэтому было не так уж и трудно. Разумно предположить, что многое могло ускользнуть и от моего внимания.

      – Достаточно того, что ты мне озвучил. Все это, мягко говоря, очень не похоже на Джошуа.

      – Особенно писать в унитаз после смерти, не правда ли?

      Михаил Розенблюм оторвал взгляд от дороги и изумленными глазами посмотрел на Эммануэля.

      – Так значит, они были там…

      – Верно, прошлой ночью. Они не знают, что он умер. И это дает нам преимущество. Теперь остается понять, как его использовать.

      – Если они не знают, следовательно, мы можем заключить, что они не причастны к его смерти. Мэнни, ты все еще настаиваешь на том, что Джошуа не покончил с собой?

      Поняв по лицу друга, что не дождется ответа на этот вопрос, Розенблюм быстро сменил тему.

      – Как же мы их проморгали? Ведь прошлой ночью за домом уже следили.

      – Немцы явно занимаются этим не первый месяц и должны знать окрестности и прилегающую территорию, как свои пять пальцев. Но ребятам своим все равно устрой нагоняй.

      – Можешь не сомневаться, они свое получат сполна.

      Глава 3

      – Мэнни, ты меня нервируешь своим молчанием. Не мог бы ты раздумывать вслух?

      Михаил Розенблюм хлопотал на кухне, готовя обед для себя и своего гостя. Выудив из холодильника упаковку с бифштексами, он вскрыл её и плюхнул красное с белыми прожилками мясо на разделочную доску. Не услышав ответа на свой вопрос, он отложил в сторону блестевший полированной поверхностью нож, обернулся и взял бокал с белым вином.

      – Мэнни, – снова позвал он.

      Невидящий взгляд Эммануэля Стириса рассеянно переместился на голос, а затем на мясо позади его владельца.

      – Говядина? – безучастным тоном спросил он, всё ещё пребывая глубоко в собственных мыслях.

      – А как же иначе? Не все из нас придерживаются столь прогрессивных взглядов, как ты. Некоторые побаиваются кары господней.

      – Думаешь богу мало того, что мы пережили здесь и он возьмется за наши души после смерти?

      – Не богохульствуй, Мэнни! – с досадой произнес Михаил Розенблюм. – В конце концов, что нам еще остается? Да и осторожность не бывает излишней.

      – Осторожность, – задумчиво вторил Эммануэль Стирис.

      Сделав солидный глоток шотландского, он отставил стакан и закурив сигарету, повернулся на вращающемся табурете к своему собеседнику. Взгляд его снова стал цепким и сосредоточенным.

      – Миша, Чолер когда-нибудь делился с тобой своей личной жизнью?

      – Нет.

      Удовлетворенный