Иллюзионист. Иногда искусство заставляет идти на преступление, а иногда преступление – это искусство…. Александр Подольский

вы так думаете?

      – А чего тут думать? – Сергей заглянул под кровать и, не найдя ни одной полной бутылки, досадливо чертыхнулся. – Дураку ясно! Подсыпал докторишка яда в микстуру, и дело с концом.

      – Возможность совершения преступления основанием для подозрений не является, – осторожно возразил Платон. – Важен мотив, а у доктора его нет. Он ведь не наследник.

      Литке-младший скроил презрительную гримасу.

      – Какая пошлость – сводить все к деньгам! Может, у Бота была иная причина папашу порешить.

      – Какая?

      Сергей развел руками:

      – Черт его знает! Мне известно только, что папаша накануне своей смерти хотел нанять нового врача, а Бота из дома выгнать… Вы что же, не верите мне?

      Платон пожал плечами.

      – Убийцы всегда подставляют под обвинение другого, – небрежно заметил он и, пока потрясенный его заявлением Сергей не пришел в себя, выпалил: – Вы погрязли в карточных долгах. Отец отказал вам в содержании, тогда вы решили его убить и получить наследство.

      – Ах ты!..

      Наследник обложил коллежского секретаря словами, отсутствовавшими в учебнике русской словесности, выдернул из ножен висящую на стене саблю и рубанул воздух в паре дюймов от лица Платона. Сыщик отскочил и оказался зажатым между стеной и койкой. Сергей снова рубанул, норовя отсечь оскорбителю голову. Платон присел и, потеряв равновесие, упал на четвереньки. Под рукой у него оказалась одна из пустых бутылок, и он толкнул ее под ноги нападавшему. Сергей сделал шаг, наступил на бутылку и опрокинулся на спину, выронив саблю. Не мешкая ни секунды, Платон схватил ее и приставил клинок к груди поверженного врага.

      – Признавайтесь, вы убили своего отца? – грозно вопросил он.

      Оглушенный и порядком струсивший Сергей замотал головой:

      – Нет! Клянусь! Он бы мне и так с долгами помог!

      – Подозрений с вас не снимаю, – сурово объявил Платон, – и арестовываю за нападение на полицейского.

      Отсалютовав и прихватив с собой саблю, он вышел и тут же наткнулся на Чижова.

      – Экий вы гусар! – рассмеялся нотариус. – Сергея Ивановича допрашивали? Ну, что дознание? Время-то к вечеру. Может, я вам чем полезен могу быть? Пойдемте ко мне, поговорим. Заодно угощу вас кофе. Я его сам по-турецки готовлю.

      – Расскажите про Сиена, – попросил Платон, наблюдая, как Чижов снимает с примуса турку и разливает по чашкам ароматный напиток. – Миниатюра действительно стоит триста тысяч?

      – Может и больше, – подтвердил нотариус. – Она датирована тринадцатым веком. Сейчас фотолитографию покажу.

      Чижов вынул из забитого бумагами портфеля стопку документов, порылся в ней и извлек фотографию обтрепанного манускрипта с изображением Апостола Матфея со свитком в руке. На свитке ломаным готическим шрифтом было начертано: «Оmnis enim qui petit accipit et qui quaerit invenit» [18].

      – Вы, видать, ценитель? – хмыкнул нотариус, заметив, с каким интересом Платон рассматривает литографию.

      – Нет, – рассеяно признался тот, – просто странно…

      Он не

18

Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит… (лат.) – Евангелие от Матфея, 7:8.