Легенда о Вороне и Лотосе. Тень крыла. Марибель Ли

ее одеялом и ушел.

      Отец почти не выходил из Зала Белых Звезд, дожидаясь пробуждения Главы У. Я пытался облегчить его ношу, взяв внутренние дела Учения на себя. Изредка Вэй-гэ передавал новости от лекаря Гу и тетушки Цзюань. Но казалось, что поднявшийся северный ветер уносит добрые вести все дальше от наших стен.

      – Чжу-эр отказывается от еды.

      Она должна была продержаться, пока хаос не начнет оседать и мы добьемся, чтобы все вернулось на свои места. Она должна была продержаться. Но ни надежда на выздоровление отца, ни теплота тети не могли одолеть ее страх. Слабой безвольной тенью она сидела подле Главы У и всматривалась в его бледное лицо. Она должна была жить, она должна была выдержать, но не было никого, кто бы мог убедить ее в этом.

      Когда я принес ей отвар из трав, я хотел только одного: чтобы она не позволила последним силам покинуть ее. Я видел ее глаза. Я видел, что она оттолкнет меня.

      – Пей.

      Лучше бы она осталась здесь.

      Я не знал, что делать с ее глазами. Никогда до этого я не видел у нее такого взгляда. Ее крылья были перебиты, и она не хотела бороться. Даже если она не хотела, она должна была жить. Она должна была перенести это. Я заставил ее выпить лекарство силой. Я видел, что она ненавидит меня, и был рад, что у нее оставались силы хотя бы на ненависть.

      Чаша разбилась. Она должна была вспомнить, что все еще жива.

      – Отпусти.

      Она зарыдала, она хотела вырваться, но перебитые крылья не давали ей взлететь. Я осторожно вытер ее мокрые щеки. Минчжу почти не плакала в детстве, даже когда падала и разбивала коленку, даже когда острый камень ранил ее ладони, она смеялась, а потом убегала. Я не знал, что делать. Я боялся, что слезам не будет конца, я боялся, что все ее силы вытекут с ними и она рассыплется.

      «Ты не можешь быть такой слабой».

      Ее глаза остекленели. Я никогда не умел утешать. Я просто хотел, чтобы она нашла силы, я просто хотел, чтобы Глава У никогда не увозил ее с собой.

      Теперь я приходил к ней несколько раз в день, чтобы заставить выпить горький настой. Она больше не пыталась разбить чашу, она больше не плакала, но при виде меня ее взгляд пустел. Я знал, она хотела, чтобы я скорее ушел.

      2

      В тот день, когда мы получили послание от У Баолина, Глава У наконец пришел в себя. Я нашел отца у его постели. До меня донеслись лишь обрывки фраз: «нельзя, ни за что», «Запретные Залы», «Синфу».

      – Отец, Глава У! – Я поклонился и подал отцу письмо, пришедшее из Дворца Золотого Крыла.

      – Что он себе позволяет! – Отец скомкал письмо и бросил на пол. – Баолин всегда был глупым фанатиком!

      – Чего он хочет? – Глава У приподнялся на кровати.

      – Он хочет твой меч в обмен на сына.

      – Нельзя… Он пойдет туда, чтобы пробудить их.

      – Эти старые легенды…

      – Ты знаешь их силу. Если есть тот, кто в них верит…

      – Мы выступим против него.

      – Мы не можем, – кто-то должен был сказать это. Кто-то. Я.

      Отец знал законы Учения лучше меня, но был готов забыть их.

      – Бай