Добывая у общества грани – не падай. Анна Атталь-Бушуева

лет на роду и уже

      непонятно, что думать об обществе нынче. Ты листаешь газетный

      осколок между осенью сложных звёзд и не дышишь, когда уже

      подкралась поздняя смелость. Мимо тучи влекут тебя вдаль на

      сереющем склоне уходящего вида напротив, а твоя идиллической

      глади плохая примета, что конфета на блюдце ума. Ты считаешь

      особенный утра отпечаток на высохшем после дождя отсыревшем

      асфальте. И стоишь, понимая, что двигаться некуда, нет и короткой

      строки, чтобы думать о Питере новую весть в высоте этой бурой,

      проношенной жизни. Но стоять тебе также нелегко и высокие башни

      не отворачивают вида головы, чтобы удивлять тебя в будущем своей

      красотой. Может лично готической или сатирической, как это

      слаженное утро в городском романсе не увядающих звёзд. Всё

      движется и стонет под переливами незабываемых трамваев, а потом

      в центре нисходит по звуку корабельного шума морской тоски.

      Ты не сводишь сегодня глаза и мгновением выше – ты оказался

      между двух осмысленных перипетий: идти вперёд или согнуться в

      непотребстве этой ужасающей реальности. Но и она не отвечает

      ухмылкой внутри, а только читает вместе с тобой животрепещущий

      хоррор о состоянии нового пророчества в мире. Будто бы слились

      звёзды воедино и смотрят, как ты повелеваешь этим безоблачным

      небом и всё хорошеешь внутри. А твои социальные связи убеждают

      ещё сильнее о том, чего никогда не было и не будет. Может эта

      маска так спокойно легла на твои плечи и будоражит за отношением,

      как бы притворяясь зеркалом в мнимом зазеркалье? Но и её ты не

      видишь, так как стал искать грани маразма за этой странной в

      отношении реальности – судьбой. Её нет, но около тебя всё время

      появляются странные люди, в которых ты ищешь продолжение

      своей свободы внутри. В ней так тягостно и неловко ты ощущаешь

      сегодня невозвратный праздник и что-то сюрреалистическое, что

      ещё могло бы стать твоей надеждой.

      Под кожей бегут удивительные тени, как неловкие параллели

      трамвайной глади неба и сливаются вместе с Питером, пока ты

      останавливаешь этот холод внутри. Так и в этом сборнике поэзии

      мысли сами останавливают холодное движение городского романса,

      внушая ему стихию модной культуры жить в любви. Ещё немного и

      ты уже не видишь трамваев, а сожженый углом зрения периметр не

      отражает реальности и граней этого маразма. За ним ты хочешь

      бежать вперёд, как бы прикрываясь ещё тонкой паутиной

      человеческого страха бесконечного молчания. И вся эта аллегория

      строптивого ума паучей вольности не сходит с улыбки и тает внутри

      непреходящего жаргона в голову. Ты поднимаешься по ступеням

      Исаакиевского собора и самый штиль внутри состояния – стал ещё

      глубже и занёс слово в мир. Оно тебя не сломало, не вынесло

      многогранники за углом зрения на износ, а только в этой реальности

      смотрит внутрь тебя. Так близко, что остановка солнечного кванта

      мира становится ещё ближе к действительной ясности жить внутри

      психоделического счёта переменных лет. Но они ещё не наступили, а

      только покоятся в усыпальнице строгой, готической формы

      главенства догадки над дедуктивным оком реальности. Над тем, что

      ещё могло бы произойти в Питере, но не случилось и растаяло в

      любви.

      Чёрный цветок идиллической прозы

      Если не меркнут от счастья – приметы,

      Выжив – для томного чувства, страдая,

      Если внутри ты – не видел ответы

      В мире, в котором летает – та стая

      Времени – в пользе обычной причины,

      После культуры, оставшейся – маске,

      Ты – лишь один на сомнении длинном

      Тянешь цветок – идиллической сказки.

      Проза в заглавной строке – почему – то

      Слышит твой мир, от которого – завтра

      Был ты уму – неприглядно обутым,

      Видел ускоренный свет – нигилизма.

      Чёрный цветок за собой – ты упрочил

      Чёрному образу мысли – покоя,

      Чтобы отдать эту вечную – муку

      В счастье тоски, что бывает – такое.

      Если не меркнут от счастья – те краски,

      Высмотрев мир – по обратному слову,

      Прозой