Родственные связи. Маргарита Сысоева

не самоубийство, а самое настоящее убийство. И совершил его тот тип в тельняшке. А теперь есть угроза для розовой, а может и для меня. А при худшем раскладе – для моей дочери. Так что, умоляю, найди фото! А если еще что-нибудь вспомнишь – сразу звони!

      Мишка снял очки, потер переносицу. Потом надолго задумался.

      – Фотографии нет, – наконец отмер он. – Я, как работу закончил, фото удалил, чтобы на компьютере память не засорять. А зачем мне ее хранить? Я закончил, результат нас с Машкой удовлетворил. Кто же знал, что это зарисовка с места преступления?

      – Если бы с места преступления! Хуже, это зарисовка о намерении совершить преступление. Не припоминаешь, тот тип в углу картины, он что делал? Говорил что-нибудь?

      – Честно говоря, я его вообще не запомнил, это Мария фотографировала тех розово-голубых, а он случайно в кадр влез. Там много народу шаталось. Я его запомнил, потому что он так глянул, когда я пришел, мне не по себе стало, буквально испепелил взглядом. Мы его и не думали на полотне помещать. Но потом я понял, что он создает интригу, нагнетает обстановку в этой розовато-голубоватой идиллии. И в картине появляется совсем другой смысл. В общем, мы с Марией решили его оставить. По-моему, удачно получилось. Ты согласна?

      – Еще бы! Ты даже не представляешь, насколько удачно. Единственная улика на сегодня. Но постарайся припомнить подробности.

      – А в чем угроза? Поясни!

      – Да я и сама пока не пойму. Сначала думала, меня преследуют. Потом оказалось, что не преследуют. То есть, не так. Меня преследовали, но с положительной целью. А жертвой вдруг стала моя преследовательница. Но мы не можем это доказать, потому что все выглядит, как самоубийство. И то, что на картине кто-то злобно смотрит в ее сторону, конечно, не доказательство. Но лично для меня подтверждает подозрения, подтверждает, что я думаю в правильном направлении. Так что спасибо вам, ребята. Если что-то припомните, сразу сообщите.

      Надежда на Мишку была очень слабой. Мишка, что? Пришел, посмотрел, ушел. А Машка писала с натуры и поэтому должна была торчать на причале какое-то время. Некоторые импрессионисты работают очень резво. Но холст шестьдесят на шестьдесят быстро не закрасишь. Зная Машкину рассеянность, надеяться на то, что она припомнит что-нибудь стоящее, не приходилось. Я решила использовать еще один источник информации.

      На следующий день пригласила Адель посетить выставку Марии Садко.

      – Раечка, я же в трауре, это неудобно, – мое приглашение поразило Адель.

      Только по доброте душевной она сразу и с возмущением не захлопнула дверь перед моим носом.

      – Мы не на дискотеку идем, а пытаемся восстановить картину преступления. Собирайся, галерея открывается в одиннадцать.

      В самом деле, мне хотелось поскорее получить хоть какую-то информацию. Адель обескуражена, но с этим разберемся по дороге. Она покорно сменила розовый халатик и тапочки на розовый спортивный костюм и кроссовки, и мы выдвинулись в направлении выставочного зала.

      – Симпатично,