Как читать книги. Моника Вуд

выпалил он.

      – Это так заметно? Я на пенсии.

      – Да. То есть нет. То есть я тоже на пенсии. Слесарь-инструментальщик.

      – У меня дядя был слесарем. – Она внимательно пригляделась к нему. – «Стинсон Машин» в Саут-Портленде, «Жесткие допуски, гарантированное качество и быстрая доставка».

      Его лицо просияло.

      – Я работал в «Машинах Пирса» в Гореме.

      – А, да, понятно. – Она помолчала. – Чем вы там занимались?

      – Инструментальный цех.

      – А, из умников, значит.

      – Ну и ну. – За всю жизнь Фрэнк ни разу вне работы не встретил человека, понимавшего, что представляет собой работа в инструментальном цеху, этакой мастерской внутри мастерской, где разносторонние, изобретательные олдскульные инструментальщики создавали шаблоны, детали и заготовки, обеспечивавшие все машиностроение. Без создателей инструментов и заготовок Земля прекратила бы вращаться вокруг своей оси.

      – Бедный дядюшка Челси к концу жизни вообще на ногах не стоял, – сказала дама из книжного клуба. – Эти цементные полы никого не щадят.

      – Спина у меня в порядке, – быстро произнес Фрэнк. – И мне всего шестьдесят восемь.

      Со стороны Верхотуры донесся громкий смешок, и Фрэнк вдруг возненавидел разом всех молодых, которые воображают, будто знают все на свете, а на самом деле знают они с гулькин нос. Но тут же его захлестнула волна симпатии к этим юным дуракам, бившая ровно из того же источника.

      Над дверью тренькнул колокольчик – вот уж удача, – и в магазин вошли сразу четыре покупателя. Троих он знал, это были постоянные посетители книжного, а вот четвертую, худую и очень бледную девушку, – нет, хотя лицо ее и показалось ему смутно знакомым. Он не успел припомнить, где ее видел, как Харриет помахала ему, и это было так похоже на… На что? На воспоминание, подумал он.

      – Оставляю вас разбираться с вашей бойней, мистер Дейгл, – сказала дама из книжного клуба.

      – Можно просто Фрэнк.

      – Харриет, – кивнула она. – Харриет Ларсон.

      Он не нашелся что еще сказать, и она ушла в отдел «Поэзия». Фрэнк окинул молодняк на Верхотуре недружелюбным взглядом, что лишь в очередной раз вызвало веселье. Затем поднял квадрат синего стекла и осторожно взобрался на стремянку, жалея, что Харриет не видит, как напряглись его бицепсы.

      Рама оказалась не совсем квадратной, и он подумал, что ведь этим он и занимался всю жизнь – разбирался с геометрическими головоломками, каждый день с новыми, находил хитрые решения, изобретал. Как же он любил свои инструменты – приятную увесистость штангенциркуля, плавные повороты верстачных тисков, глянцевое великолепие его любимой разметочной плиты из квадратного розового в крапинку куска гранита тридцать на тридцать сантиметров. Он звал ее Пинки, как домашнего питомца. В «Машинах Пирса» водились контрольно-разметочные плиты всевозможных размеров, но Фрэнку досталась любимая Пинки весом в двадцать семь с лишним килограммов, отшлифованная до допуска в одну десятитысячную дюйма, или в одну тридцатую толщины человеческого волоса. В день ухода Фрэнка на заслуженный