Я стала принцессой?. Ирина Малашенко

это сделал??? – гневно спросила я, голос дрожал от тревоги, а сердце стучало с бешеной силой. Я не могла сдержать ярость, которая пылала внутри меня, словно огонь, пытающийся выбраться наружу.

      – Это… не важно. Принцесса не должна об этом беспокоиться. Мне совсем не больно, – его тон был спокойным, но в голосе чувствовалась неискренность. Я знала, что это далеко от правды, ведь его лицо исказилось от боли, а глаза прятали что-то пугающее.

      – Нет! Ты мне должен всё рассказать! Маргарет! Маргарет! – в моем голосе звучал вызов, мне нужна была правда, чтобы справиться с этим безумием.

      – Принцесса? О боже! Что случилось? – в голосе Маргарет послышались нотки паники, ее лицо побледнело, а глаза расширились от испуга. Она быстро поняла, что ситуация требует срочной помощи.

      – Пожалуйста, принеси мазь! – я настойчиво потребовала, чувствуя, как волнение заполняет пространство вокруг.

      – Да, Ваше Высочество! – ответила она, и, не удержавшись, бросилась к двери, стремясь помочь.

      – Рикман, пожалуйста, расскажи, – я повернулась к нему, в глазах моих искрилось беспокойство и растерянность.

      – … – он молчал, глаза его потемнели, словно в них отразилась тень надвигающейся опасности.

      – Рикман? – прошептала я, всматриваясь в его лицо, пытаясь разобрать, что же он скрывает. Внезапно всё стало настолько реальным, и я ощутила его страх, который пронзал воздух.

      – Это дядя, – выдохнул он, и от этих слов мир вокруг меня словно замер, углубляясь в тишину, словно проклятие обрушилось на наши головы. В голове закружились мысли: дядя – это значит… То есть, это брат герцога? Но по сюжету я не помню, чтобы он его когда-либо избивал. Может ли быть, что все детали жизни Рикмана не были включены в сюжет?

      – Принцесса?, – спросил Рикман, его голос дрожал от сомнений.

      – Как часто?, – выпалила я, не в силах скрыть гнев, который разрывал меня изнутри. Каждый слог звучал остро, как нож.

      – Что?, – удивлённо переспросил Рикман, но в его красных, как рубин, глазах я увидела настоящую боль, словно он был обнажен передо мной.

      – Как часто он тебя бьёт?, – спросила я, ощущая, как мои слова терзали тишину, как огненные стрелы, пронзая его.

      – Это… – начал он, но его голос задрожал, словно он боялся, что признание могло разорвать его изнутри.

      – Пожалуйста, расскажи! – умоляла я, всматриваясь в его лицо, полное страха и подавленности, как будто он был загнанным зверем.

      – Всегда, когда уходит отец… – произнес он с болью, словно это слово было делом жизни и смерти, а в моем сердце раздавался глухой удар, как от тяжёлого камня, упавшего в бездну.

      О боже! Это значит, что он так страдает каждую неделю! Мое сердце сжимается от боли за него. Я чувствую, как его слова проникают глубоко в меня, наполняя тревогой.

      – Не переживайте, принцесса. Он не часто так бьет, сегодня просто так получилось, – проговорил Рикман с легким беспокойством в голосе.

      – Получилось?