За пределами трепета. Елена Гарбузова

приобретает правильную завершенность. Теперь красим!! Я кому сказала, сидеть как мыши???!! Все стволы вы должны будете покрасить в коричневый цвет. Листья следует заштриховать зеленым карандашом. Время пошло, через час я вернусь и все проверю. И если хоть одна тварь будет вести себя громко – поставлю в угол на два часа!

      Все принялись усиленно выполнять приказ в отведенное для работы время. Нежным шорохом ласкали слух карандаши. Склоненные головки светились счастьем творчества, позабывшего тюремный регламент задания. Лилю увлек вихрь ее внутреннего дерева. Оно словно выросло из глубин ее сердца, раскинулось стремительными, витиеватыми ветвями. Ветвями, ажурно прочертившими всю поверхность листа. Все дальше раскидывался ствол, переживший не одну историю человеческой жизни. Потом появились листья, разноцветными гроздьями обнявшие своего отца-великана. Ветер свистел в кроне и трепетал осколками звезд. В дупле дерева поселилась птица в средневековом платье, встречавшая гостей гостеприимными трелями. И случилось так, что в гости к ней с самого неба спустился человек в сияющих одеждах, и они еще долго пели друг другу о вечной музыке, пронизывающей все сущее в этом мире. Музыки, воплотившей в себе ветер, свет ночного неба и трели птицы. Мир звезд связался в тугой узел с тихими вздохами засыпающего заката. Дерево все тише склонялось к земле и доверчиво засыпало.

      Внезапно цветную канву незаконченного бумажного рассказа прочертил кривой укор огромной тени. Сирена, нарушившая ночную гармонию сказки, выла пронзительно и неумолимо.

      – КаааК? Как, я спрашиваю!!? (слюна билась из огромного рта Варвары Николаевны, и казалось, что удар хватит ее такое крепкое и лоснящееся багровым румянцем лицо). Да как ты, мерзавка, могла ослушаться свою воспитательницу и нарисовать такое безобразное дерево?

      Мощной пригоршней воспитательница сгребла лист, испуганно затрепетавший в цепких пальцах, и стремительно разорвала.

      – Самовольничать вздумала? Тонкий коричневый ствол оказался выше твоего понимания? Немедленно в угол и не сметь возвращаться в детскую до ужина!!

      Лиля простояла в углу до вечера. Но не горечь обиды застилала ее воображение. И не покорная усталость сковывала тело. Она скорбела над человеком в серебристых одеждах, которому одним неосторожным движением упитанных пальцев оторвали голову. Лиля плакала над птицей, которой прервали песню, вобравшую в себя все доброту вечера. Девочка молила, чтобы дерево, объединившее в светлой гармонии все сущее на Земле и столь безжалостно убитое, успело заронить семя жизни в такую уставшую землю.

      Советских детей с пеленок неустанно приучали к бесспорному правилу: взрослый всегда прав. Нет, уважение это не гнездилось глубоко, оно было сродни защитной реакции организма или инстинкту самосохранения. За углом этого же взрослого не запрещалось поливать грязью ядовитых слов и втайне показывать язык. Но все это